Ресторан в гостинице работает до десяти часов. Через несколько минут она спустится туда, съест легкий ужин и узнает, не случилось ли чего. Джессика пыталась читать, но поймала себя на том, что прислушивается к звукам, доносящимся с улицы. Она знала, чего ждет и боится — револьверных выстрелов.
Тэппен Дюварни стоял в прогале между домами и внимательно следил за уже освещенной улицей. Вдалеке по-прежнему маячила темная высокая фигура Хадди, прогуливались любители поздних развлечений, и время от времени кто-то входил в салун или выходил оттуда. У коновязи стояло несколько лошадей, там и сям виднелись упряжки, на которых приехали посетители салунов. Однако Тэп не увидел ни одного фургона.
Выйдя из своего укрытия, он подошел к гостинице и открыл дверь. У дежурного узнал, в какой комнате остановился Брансвик, и стал подниматься по лестнице. Рассмотрев его, дежурный испуганно оглянулся на дверь. Тэппена Дюварни он представлял только по рассказам других. Этот человек, несомненно, и был уже всем известным майором.
Тэп тихонько постучал в дверь, и Брансвик тут же открыл ее. Он сразу узнал посетителя и пригласил войти.
— Вы хотите продать скот? Сколько голов?
— По приблизительным подсчетам, не менее восьмисот тридцати.
— Хорошо ли откормлен?
— Вы видели скот, пасущийся на острове Матагорда. В нашем стаде преобладают взрослые, хорошо упитанные животные. Почти половина — быки старше пяти лет.
Брансвик пожевал сигару.
— Да, скот с острова обычно выглядит отлично — там прекрасные пастбища, вода близко. Но цены на говядину сейчас упали.
— Мне нужно продать стадо как можно скорее, — спокойно сказал Тэп. — Я слышал, вы — честный человек.
Брансвик покатал сигару во рту.
— Мне придется везти скот в Новый Орлеан на корабле. При перевозке он немного отощает. — Он посмотрел на Тэпа долгим взглядом и сказал: — Я дам вам двенадцать долларов за голову прямо сейчас.
— Двенадцать долларов! Побойтесь Бога, Брансвик, в моем стаде есть экземпляры, вес которых достигает семисот килограммов.
— Разумеется, но ведь в нем не меньше полсотни бычков, чей вес не превышает и пятидесяти. Вы же сами говорили, что брали и коров с телятами.
— А шестнадцать долларов вас не устроит?
Боб Брансвик пожал плечами.
— Четырнадцать, и то я могу понести убытки.
— Согласен и отправляюсь за стадом. Выписывайте чек за восемьсот голов. Если в стаде окажется меньше, я пригоню еще, если больше, а я уверен, что их там больше, — пусть будут ваши.
Брансвик присел к столу и, выписав чек, протянул его Дюварни.
— Вот деньги, Тэп, и передайте от меня наилучшие пожелания вашей даме. Решительная девушка.
— Спасибо, передам. — Дюварни встал и, немного помедлив, произнес: — Позвольте дать вам один совет — постарайтесь как можно скорее погрузить стадо на корабль и выйти в море или, если не получится, отгоните его в глубь материка — миль на десять, не меньше.
Брансвик вытащил сигару изо рта.
— Что это значит?
— Приближается ураган. И очень сильный. Я бывший моряк и чую его.
— Спасибо… — Брансвик помолчал. — Дюварни, раз уж ваши ребята пригнали стадо, может, они отгонят его в глубь материка? В сторону Виктории в район ручья Пласедо?
Тэп задумался. Ему не терпелось поскорее убраться со своими ковбоями из города, но бросить Брансвика в беде он не мог, ведь тому вряд ли удастся найти сегодня ночью погонщиков, которые согласились бы выполнить такую работу. А если предложение Брансвика и есть наилучший выход из положения? Впрочем, он может оказаться и наихудшим.
— Я мог бы, конечно, разместить стадо и здесь, — сказал Брансвик. — Если запереть животных в загоне, они не разбегутся.
— Похоже, вы не знаете, что такое ураган. Мне приходилось ходить на острова Вест-Индии и вдоль Атлантического побережья США. Ураганы зарождаются где-то к югу от Кубы, скорее, даже у самой Бразилии, и движутся на север. Ветры в нем такой силы, что способны снести все на своем пути, хотя сам ураган движется обычно со скоростью всего двадцать семь километров в час.
— Что-то я вас не совсем понимаю.
— Ураган — это огромный круговой вихрь. Диаметр его — от восемнадцати до тридцати шести километров. Не знаю, кто его измерял, но думаю, что те два урагана, которые мне пришлось испытать на своей шкуре, были примерно таких размеров. — Тэп замолчал, а потом решил: — Я отгоню скот. Куда-нибудь в глубь прерии, к югу от Виктории.
— Придется провести стадо через Индианолу. Вам когда-нибудь приходилось видеть, как скот идет по городу?
— Животные устали, мы с ними легко справимся. Или сами попробуете?
— Ну хорошо… Вы получили деньги. Сделка заключена. Я не могу заставить вас гнать скот в прерию, все зависит только от вашего желания.
— Я уже сказал вам, что согласен. А ребятам заплатите, сколько посчитаете нужным. — Тэп убрал чек в кошелек. — Ну, мне пора.
— Перед тем как уйти, навестите свою даму, она очень беспокоится за вас.
Тэп открыл дверь и, внимательно осмотрев коридор, вышел. В эту же минуту распахнулась дверь в комнату Джессики.
— Тэп… дорогой Тэп!
Он подошел к ней и взял ее руки в свои.
— Тебе не следовало приезжать сюда, — сказал он. — Но раз уж ты здесь, то постарайся как можно скорее выбраться отсюда. Скоро начнется буря.
— Иди и делай свое дело, Тэп. Со мной все будет в порядке.
Майор рассказал Джессике о том, что они погонят скот к Виктории.
— Если буря будет очень сильной, я вернусь за тобой, но не жди меня в этой гостинице. Когда поднимется ветер, переходи в здание суда. Оно стоит на холме в центре города и довольно прочное. Если чему-нибудь и суждено уцелеть в этом городе, так только зданию суда.
— Не беспокойся. Я все сделаю, как ты сказал.
Тэп спустился по лестнице и пересек освещенный вестибюль. Выйдя на улицу, он столкнулся лицом к лицу с Джексоном Хадди.
Глава 10
В городах Запада, где трудовой день начинается с восходом солнца, люди ужинают рано, и большинство добропорядочных граждан отправляется спать в десятом часу вечера. И только на главных улицах с их салунами и притонами можно увидеть пьющую и играющую публику, которая засиживается далеко за полночь.
Жители Индианолы уже спали или готовились ко сну. Ночь была душной. В атмосфере происходило нечто, отчего животные вели себя беспокойно, а люди испытывали беспричинное раздражение. На город и близлежащие равнины опустилась зловещая тишина, в которой чувствовалась тревога. Еще никто не знал, что Индианола доживала последние часы.
Пройдет ночь — и город будет стерт с лица земли.
У двух причалов, словно длинные пальцы протянувшихся в водах залива, стояло несколько кораблей. Они не успели уйти в открытое море, и их капитаны приняли решение переждать шторм в порту. Команды, подгоняемые обеспокоенными капитанами, привязывали свои суденышки дополнительными канатами. А волны, разбивавшиеся о берега Матагорды, достигли уже гигантской высоты.
Когда Тэппен Дюварни лицом к лицу столкнулся с Джексоном Хадди, какое-то мгновение оба молчали и смотрели друг на друга. Наконец Хадди заговорил:
— Вы гоните скот с клеймом Киттери?
— Часть с клеймом Киттери, а часть — с моим личным. Я — бизнесмен, мистер Хадди, и мой бизнес — скот. Меня не интересует распря между Мансонами и Киттери.
— И долго вы собираетесь оставаться в стороне?
— Все зависит от поведения Мансонов. Если они нападут на меня или на моих людей — им придется отвечать за последствия. Если же не тронут нас, им нечего бояться.
— Мы не боимся, майор Дюварни.
— Порою страх бывает совсем не вреден, мистер Хадди, он делает людей осторожными. Я хорошо усвоил, что для победы нужна определенная доля страха и осторожности. А судя по тому, что я о вас слышал, вы — человек осторожный.
— И что же обо мне говорят? — Взгляд Хадди стал пронизывающим и испытующим, а глаза, как ни странно, казались пустыми.
— То, что вы понапрасну не рискуете, и то, что главное для вас — победить, какими средствами — не важно.