Покуда младенцы пребывают в колыбели, они естественным образом являются объектами внимания и забот матерей. Отцы ждут своего часа. Матан денно и нощно пропадал в ешиве или в доме учения. Школяры довольно скоро забыли прежнего своего наставника Эвитара и со свежим энтузиазмом внимали новому учителю. Идеи молодого Матана были ближе и понятнее.
Зачастую до поздней ночи Матан обсуждал с воспитанниками трудные места Писания. Вместе рассеивали туман лаконичности, вместе выковывали недостающие звенья железных логических цепей. Матан применял заимствованный у Раби опыт поощрения школяров. Глава ешивы поворачивал обсуждение таким образом, что у питомцев складывалось впечатление, будто они сами предлагали разгадку. Сей педагогический прием работал на общую пользу.
Матан решил использовать тот факт, что осенью и весной наступает кратковременный перерыв в крестьянском труде. В дни земледельческих пауз он стал собирать в ешиве тружеников полей и разъяснять им основы Писания. Такая практика укрепляла простых иудеев в вере и, одновременно, способствовала популярности Матана в народе. Впоследствии эту идею заимствовали у Нагардеи и другие города Вавилонии. Ученики ешивы охотно помогали своему наставнику, извлекая пользу и для самих себя: осваивали начала педагогического мастерства.
6. Второй сын
Начнем главу с одного банального утверждения: если соединились браком мужчина и женщина, то, скорее всего, потомства им не миновать. Чем дети полнят сердца отца с матерью? Известно, чем – бедами и радостями, не скупясь ни на то, ни на другое. О бедах сказано: “Малые детки – малые бедки, а большие детки – большие бедки”. Другая народная мудрость касается родительских радостей, столь очевидно зависящих от возраста чад: “Мал золотник – да дорог, а велик пень – да дупляст”.
У Матана и Эфрат народятся сыновья и дочери. Далее мы проследим, как работают обе поговорки. Пока отметим, что примерно через год после появления на свет первенца (напомним, Шуваль его имя) жена вновь порадовала мужа значительной новостью. Отец хотел второго сына, о чем заявил недвусмысленно. Мать, выражаясь ученым сленгом сегодняшнего дня, не имела гендерных предпочтений и сказала, что порадуется любому созданию, лишь бы второе дитя было здоровее первого.
На радость отца появился на свет мальчик. А на радость матери младенец оказался крупным, крепким, с хорошим аппетитом и здоровеньким, не сглазить бы. Внутрисемейных дискуссий по поводу имени новорожденного на сей раз удалось избежать. Карми – так назвали младшего брата.
Как известно, отцы не торопятся жаловать вниманием младенцев, дожидаясь достижения оными возраста разумения. Сопричастие Матана к сыновьям в целом не являло собою исключения, хотя, по непонятной причине, (да разве для чувств нужна причина?) он питал слабость к маленькому Карми, рискуя вызвать ревность Шуваля. Через много лет, когда в семью пришло непоправимое горе, Эфрат сказала беспамятному Матану: “Ты не просто любил, ты обожал Карми”.
***
Расчет покойного Гедальи был точен: унаследованное Матаном богатство совершенно освободило его от забот о содержании семейства, и посему он с самого начала карьеры целиком посвятил себя главному делу жизни. Матан назначил толкового управляющего над наследными земельными угодьями.
Раз в неделю Матан выслушивал отчет о работах, вникал в дела и даже брал на себя смелость давать указания, хотя область его интересов лежала далеко от управления хозяйством. Исполнение своих распоряжений он дипломатично не проверял. Во-первых, не был уверен в их разумности, во-вторых, остерегался выказывать недоверие управляющему, и, в-третьих, не хотел стеснять его инициативу. К закабаленным в рабство должникам Матан относился снисходительно и освобождал их раньше срока.
Важная черта характера Матана – скромность. Круг его добрых друзей, близких врагов, учеников и просто знакомых рос с каждым месяцем. Далеко не все из них имели наделы земли, большой дом, наемных работников или рабов. Никогда Матан не поддавался соблазну тщеславия и не упоминал о своем достатке. За это его уважали, меньше завидовали, больше любили.
***
Счастливо одаренный провидческим талантом, Матан с первых лет своей карьеры наперед знал, что предстоит ему слава в веках не только как знатока Писания, но и как мудрого лидера иудейской общины. Поэтому не случайно он загорелся желанием выразить словесно и письменно правила поведения народа, живущего в чужой и, зачастую, враждебной среде.