К слову — выбора у правителя Огня почти не было, ибо в случае отказа, Хаширама и Мадара, взявшись за руки, пошли бы в другую страну и организовали свой игрушечный карточный домик там. И стали бы дружить со всеми против Страны Огня.
Так что — деревне быть.
Шикогеру, сражавшийся с кланом на стороне клана Сарутоби — могучего и большого клана, поддерживающего Сенджу, но больше хранящего нейтралитет, чем активно действующего в войне, вернулся с перебинтованной головой и новостями. Главной новостью для селения был переезд.
Клан Нара поддержал идею об общем селении…
— Ну… это как-то глупо, — в сотый, наверное, раз, потянул Сенсома, когда остался наедине с благодетелем. — Это же диктатура, разве нет? «Дружите, или заставлю!». Сенджу Хаширама пользуется своей возросшей силой, чтобы приобрести в следствии еще большую власть! Неужели вы этого не видите, Шикогеру-сан?!
Перерожденный не верил в такой союз. Он был шатким и мягким, будто шалашик из печенья. Два заклятых врага помирились и строят утопию — как мило. Что же дальше? Хаширама пойдет собирать тех ужасных хвостатых монстров по всему миру, а потом раздаст их врагам? «Чтобы честно было!». Не смешно…
— Клан Нара всегда был лоялен к большинству соседей, — вздохнул, наверное, в сотый раз его учитель, двигая своего коня на доске. — Наше трио — подтверждение тому, что идея может и выгореть.
— Но идти под тирана? — не понимал его сирота.
— Хаширама Сенджу — Бог Шиноби, но не тиран, — покачал головой мужчина. — Поверь, ты поймешь, когда увидишь его. Насчет Мадары — да — это тиран, но и им движут, в первую очередь, идеалы. Иначе бы он позволил Сенджу убить себя.
— В каком смысле?
— В последней битве Хаширамы и Мадары победил первый. Но он не хотел убивать давнего друга. Тогда тот и предложил выход — убить себя или своего собственного младшего брата, ради союза двух кланов. Ради будущей Деревни Скрытой в Листве… Хаширама не раздумывал — отдал все полномочия брату и нацелился на себя кунаем. Учиха остановил его. Удивительно, но факт…
Дальнейшая игра прошла в молчании, и лишь редкие радостные возгласы Шикогеру, уверенно берущего партию, разбавляли его.
— Ты отвлекался на думы о политике, Сенсома? — немного обиженно спросил тот, по окончанию игры, догадавшись о мыслях воспитанника. — Это не спортивно!
— Увы, — мальчик развел руками. — Я не политик. Я не могу понять или принять то, что вы рассказали. Возможно вы правы — я пойму лишь увидев своими глазами. Все равно — их союз, ваша история — дикость в этом диком мире…
— Наш мир — дурацкое место, — понимающе улыбнулся Нара. — Главное — быть готовым принять это.
— Кстати да, об этом, — ребенок убежал к себе в комнату, но быстро вернулся с тетрадью. — Учитель, я тут придумал! Вернее — у меня есть идеи для двух новых техник — взгляните!
— Сенсома, — наставительно и замучено начал Шикогеру (у него всегда это отлично получалось). — Я всю неделю сражался и уставал…
-… И тогда можно использовать ее в медицинских целях!.. — радостно вещал неугомонный мальчишка.
— «Пятьдесят лет?» — смеялся про себя Шикогеру. — «Иного, не в этот раз!»
Впрочем, через пару минут глава клана замолчал, а через десяток захотел разбить головы всем аналитикам клана за то, что первыми не придумали такие чудовищные техники! Потом порыв спал, а интерес остался. Сенсома Томура был гением, и это было неоспоримо. Запихнуть его с головой в аналитическую работу, и клан Нара в следующем поколении будет уметь летать на Луну!
Но ребенок так хочет на передовую…
***
Спустя три месяца, клан Нара, вместе с кланами Акимичи, Яманака и Сарутоби, переехал в начавшую строиться Коноху. Общая деревня строилась ударными темпами, но строители все равно не поспевали за шиноби, прибывающими в первую Скрытую Деревню в мире. Страна Земли тоже начала создавать свою собственную деревню, но первой по праву называется Коноха.
Деревня Скрытого Листа…
Юному Сенсоме нравилось здесь больше, чем на равнинных, исхоженных и пропитанных кровью полях, на которых раньше, в основном, и строили селения большие кланы — так легче защищаться. В зарождающейся Конохе уже пахло жизнью и теплом. Казалось, что даже обычные люди относятся к шиноби с уважением, а не страхом.
Это было чуждо перерожденному, а потому он непременно решил узнать — в чем же секрет этой атмосферы?
Вопросы отпали, стоило сироте встретить их…
Боги во плоти и двое сильнейших людей на планете шли по строящейся деревне и обсуждали нечто важное.
— А я говорю — Узумаки не место в деревне, — настаивал знакомый по детским воспоминаниям парень, повзрослевший за эти годы. — Они сильны как дьяволы! Как вы их называете — Красноволосые Демоны? Очень подходит, между прочим!
— Аха-ха-ха-ха, — чуть виновато рассмеялся его спутник — высокий и крепко сложенный шатен с длинными (еще длиннее чем у Учихи!) волосами. — Прости, Мадара, но уж моя жена точно будет жить здесь. А если и ее семья захочет…
— Боже, на тебе можно пахать, Хаширама, — проворчал Мадара, отворачиваясь. — Впрочем, против твоей семьи я ничего не имею. Уже…
Мимо них как раз прошел мальчик-Учиха лет тринадцати. Наметанный глаз бывшего учителя выловил тоску во взгляде именитого Учихи. Его спутник тоже понял в чем дело.
— Я сожалею, что… — начал он.
— Хватит, — грубовато прервал его друг детства. — Мы уже все решили. К тому же, ты же не будешь утверждать, что…
Договорить второй из Богов Шиноби не смог, так как перед ним, словно призрак-напоминание, стоял мальчик — точная копия того, который напал на Изуну около пяти лет назад. Невысокий, но и не низкий, с симпатичным (если можно сказать такое о семилетнем мальчишке) личиком и крепким телосложением. Его умное лицо еще больше лучилось интеллектом из-за, совершенно уместных в данном случае, очков.
— Заблудился, парень? — жизнерадостной улыбнулся тот, кому предстояло стать Первым Хокаге — правителем деревни. — Ты из какого клана?
Мадара во все глаза смотрел на маленький подарок из прошлого и не знал — смеяться ему или плакать. Изуна оставил малыша в живых, а потом отдал в приют. Пару раз он его даже навещал, но из-за неперспективности юнца, как шиноби, было принято решение оставить все надежды на него. И вот — тонкая ниточка прошлого, связанная с младшим братом, предстает перед Учихой в его новом доме, в его мечте — Скрытой Деревне Листа.
— Томура, — серьезно и спокойно заявил ребенок, глядя в глаза Мадаре. — Я Сенсома из клана Томура.
Комментарий к Детство милое, мировые глупости и прошлое, определяющее будущее.
Уа-а-а-а! Я пошел спать… Мне плохо - я работал двенадцать часов, а потом сидел над главой. Надеюсь - оно того стоило.
Ясен красен - проходняк, но проходняк необходимый. Тут у нас и потенциалы, и сразу плюшки, на будущее, и Коноха, как она есть. А так же - задатки на “особое отношение” от одного из Богов шиноби.
Приятного чтения и эмоций. Спокойной ночи…
========== Признание и призвание. ==========
Учиха Мадара с детства любил своего младшего брата. С самого рождения Изуны. Даже самые злые языки, обсуждающие личность предводителя одного из двух сильнейших кланов, сходились во мнении, что силу и власть Мадара любит чуть меньше, чем родича. В чем секрет такой любви, никто не знал. Она просто была и все.
Так что смерть Изуны сильно поменяла сильнейшего Учиху…
Он даже согласился на союз с Хаширамой, чтоб ему вечно ходить хмурым, как его братцу-альбиносу. Вот уж кого стоило бы прикончить. Но беловолосый оказался сильнее дорогого Изуны. И тот проиграл…
Может быть, поэтому Мадара решился прекратить войну? В память о брате, отдавшем на ней жизнь? Учиха не обманывался — они с братом были воинами. Не убийцами, какими их считали многие, а воинами. Им нравилось танцевать с врагами и побеждать их. Им не было равных в клане, и мало кто мог что-либо противопоставить им вне его. Сенджу тоже оказались прекрасными танцорами…
После смерти брата и принятия того факта, что они больше никогда не увидятся, Мадара сильно сдал. Он разговаривал со всеми о нем, часто плакал и вспоминал улыбку Изуны. Младший был веселой личностью, не боящейся подкалывать и щелкать по лбу главного «задаваку» мира шиноби. Да что там — он даже с Тобирамой веселился от души, приклеивая к его спине в бою записки со словами «пни меня» (когда мог себе такое позволить, естественно). Убивать алоглазого Сенджу младший глава Учих не хотел.