Он быстро понял что к чему, поэтому успел выставить три барьера, остановивших увеличившие свою скорость, а значит и кинетическую силу, лески, но с одной стороны его все-таки зажало.
А потом на лесках вспыхнули фуин.
Быстро схвативший ближайшую, Узумаки попытался обезопасить эти лески для себя, но не смог, отчего оказался в самом эпицентре гулкого взрыва — самого мощного, что смог выдать Сенсома.
— Эт-то было чрезмерно хорошо, молодой человек… — с трудом выдавил из себя устоявший-таки на ногах Узукаге. — На еще одну атаку вас не хватит, но это уже не столь интересно… Подумать только, но как вы узнали?
— Когда вы сняли мои печати с Дракона, — пояснил Томура. — Если бы вы пользовались именно мастерством фуиндзюцу, вам бы все равно пришлось снимать их по одной-две. Все разом они не снимутся просто потому, что для качественного снятия нужно произвести действие, обратное тому, что произвел я. Вы опытны, но за всю свою долгую жизнь вы явно украсили взрывами фуин меньшее количество Драконов, чем я.
— И только потому, что ваши печати исчезли все разом, вы поняли, что я использовал печать обращения времени?
Тоширо был удивлен. Пусть эта битва была больше похожа на партию в сеги, чем на реальное сражение, но такого уровня сообразительности и интеллекта он от соперника никак не ожидал. Сенсома был доволен:
— Я лишь предположил это. Вы едва ли способны обращать большое количество времени вспять, так что мои лески, сделанные вручную долгое время назад, были от такого обезопасены. Ну, а то, что я сделал их вручную, с помощью кисти…
— Не дало мне быстро проделать обратный процесс, — понял Тоширо. — В бою такие печати не сможет снять даже Узукаге, пусть все и думают иначе. Вы все поняли.
Старый Узумаки действительно был поражен — молодой парнишка из Конохи показал не просто хорошие навыки — он выдал свою гениальность! Сильные личные техники, тренированное и крепкое тело, острый ум и большая смекалка — все это делало Сенсому не просто сильным, но почти непобедимым соперником для большинства шиноби. Даже он — Узукаге, силу которого признавали все в этом мире, и кто по определению никому и никогда не проигрывал в бою, не смог полностью обезопасить себя от этого монстра.
Да — сейчас Сенсома слаб, и исход дальнейшей битвы, если все пойдет как и прежде, очевиден и прост — Тоширо размажет его по стене, но ведь это…
— В награду за чудесный бой, я покажу вам нечто особенное, — улыбнулся Тоширо, расстегивая рубашку и снимая жилет. — Вы, должно быть, знаете, что Узумаки славятся своей великой жизненной силой?
— Духовная и физическая составляющие в ваших телах просто нереальны, — кивнул чунин.
— Это так. И это делает нас отличными бойцами в рукопашном бою, — Сенсома снисходительно улыбнулся, но наткнулся на такую же снисходительную улыбку. — Мы этого не показываем, молодой человек. Да и, признаться, фуиндзюцу куда эффективнее. Но не всегда.
Сильнейший шиноби Узушио быстро и четко сложил ручные печати, впервые за бой применяя ниндзюцу, а не фуиндзюцу, и Сенсома почувствовал…
Что у него совсем нет чакры.
— В битвах шиноби всегда главную роль играет чакра, — тем временем говорил Тоширо. — А если ее убрать — большинство из них будут ни на что не годны. Я слышал об одном из ваших учителей — Мусаси-сане. Если бы чакра вдруг перестала бы существовать, он бы, бесспорно, был бы сильнейшим человеком в мире. Абсолютно сильнейшим. Даже более могущественным, чем Хаширама-кун и Мадара в свое время. Узумаки давно придумали эту технику и свою школу тайдзюцу. Все просто — я запечатал вашу чакру, ценой своей. Так может сделать любой из моего клана, но есть ограничения. В то время как даже ребенок может запечатать силу Мадары, никому рядом нельзя будет использовать даже крупицу чакры — иначе техника окажется разрушена, и сила вернется к владельцам. Во времена Сенгоку Джидай мы часто использовали это дзюцу, за что нас прозвали любимцами Шинигами — ведь противники думали, будто мы отрезаем их душу от тела. Хотя есть у нас и другие секретные техники… Сенсома-кун. Я хочу сразиться с тобой именно так!
— Двадцатилетний лоб избивает девяностолетнего старика, — усмехнулся Сенсома, осторожно разминая поврежденное тело. — Всегда любил такое!
***
Проснувшийся утром Хирузен, выйдя на веранду, стал свидетелем необычнейшей картины.
Тоширо Узумаки, с полностью разбитым лицом, только-только начавшим заживать, и Сенсома Томура с повреждениями повсюду, куда падал взгляд, тихо и мирно сидели и пили саке, обсуждая что-то про фуин.
— Узукаге-сама, Сенсома! — преодолев удивление, бросился к ним юноша. — Что с вами произошло?
— И этот человек должен меня охранять, — иронично улыбнулся разбитыми в кровь губами хозяин деревни. — Успокойтесь, Хирузен-кун, меня побил ваш же подчиненный, что явно говорит о вас, как о сильном шиноби.
— И если кому-то интересно, — подал голос Сенсома. — То я сегодня ночью знатно так огреб от Тоширо-сана.
— Давай на «ты», Сенсома, — неожиданно предложил Узукаге. — Мы с тобой сидим сейчас в моей резиденции и нагло пьем, после того, как ты начистил мне рожу. Я, конечно, (ик!) пьян, но…
— Слабоват ты как-то, — покосился абсолютно трезвым взглядом на Узумаки Томура.
— Во-о-от, видишь. У тебя хорошо получается. Хирузен-кун, — и правда немного запьяневший Узукаге вновь повернулся к Сарутоби, тихо охреневавшему от того, что он видел и слышал. — Принесите нам еще саке. И закусить. Или пошлите того хмурого серьезного юношу — Шимуро-сана.
***
— Вставай, Данзо, — хмуро произнес Хирузен. — Там господин Узукаге с Сенсомой бухают, нужно докупить кое-чего.
— Чего?! — не хотевший расставаться с одеялом Шимура сам резко вскочил — судя по тону, его друг не шутил.
— Ага. А еще Тобирама-сенсей нас убьет, когда мы вернемся, потому что придурок-Томура надавал Тоширо-сама по щам. И поверь мне, Узукаге еще неделю светить фингалами будет.
— Ох ебать… — схватился за голову Данзо, мгновенно прикинув варианты. — Это же… Это просто…
— Молодой человек, вы идете, или мне самому вставать! — донеслось с веранды пьяное, приглушенное расстоянием.
— Тихо, Тоширо, — голос Сенсомы и его обращение заставили двух парней вздрогнуть всем телом. — Человек только проснулся, куда ты его торопишь?
— Но у нас заканчивается…
— Наколдуй че-нибудь! Кто из нас Узукаге?
— Ща отдам тебе шляпу и цвет волос, раз такой умный!
Перепалка шиноби была отлично слышна и Хирузену и Данзо, но оба как будто не понимали или не слышали, о чем они спорят. А они, впрочем, ни о чем и не спорили, при этом споря обо всем на свете. Только залеченный организм Сенсомы дал сбой — он начал пьянеть и позволять себе… много чего, не положенного по статусу, но из всех людей в этом мире Узукаге было пофигу на это больше всех. И вот он уже сам лезет обниматься-целоваться с таким перспективным «юношей», который «добился всего сам».
С веранды доносятся звуки борьбы и крики «Пошел в жопу, Узумаки!», а наследники кланов Шимура и Сарутоби стеклянными взглядами смотрят в противоположную от них стену.
— Пойдем, — наконец вздохнул Хирузен. — И себе тоже возьмем. Я хрен знает, как он это сделал, но упускать шанса бухнуть с Узукаге в его резиденции я не хочу!
— Я пить не буду, — мрачно показал ладонь Данзо. — Но посижу рядом. Кто-то же должен вас всех контролировать.
— А-абратный… нет… На-армальный Призыв! — донеслось совсем уж пьянющее с веранды.
— Бегом туда! — крикнул Хирузен, тут же ускоряя свое тело.
Раздался грохот, чей-то крик и, как апофеоз, пьяное замечание Сенсомы:
— Охренеть! В этом мире даже выпить нормально нельзя! Сраные сверхлюди!
Комментарий к Первая Мировая Война - поединок с Узукаге
Фух! Это далось мне тяжко!
Битва получилась… не совсем обычной и совсем необычной. Но я думаю, что справился с ее описанием и при этом не раскрыл уж совсем все козыри беловолосого Узумаки. А у Сенсомы появился первый звездный друг - не зря же фик носит название “Становление легенды” - о, имя нашего берсеркера будет греметь по всему миру.