— Не знаю, — юноша, оставшись сидеть, серьезно задумался.
— Ну вот и подумай, пока спишь, — кивнул Рикудо. — Посиди на зеленой травке, подумай. Кстати, раз уж я — Бог, — он усмехнулся. — Подарю тебе подарочек. Раз уж твои сны такие красочные, значит и по цветам тоскуешь.
— Это тоже — часть меня, — возразил Сенсома. — В сером мире не особо хочется жить полноценной жизнью. По крайней мере мне — тому, кто раньше различал цвета. После ухода Мадары я думаю о том, что мое новое зрение — отражение жизни бойца, которую я так люблю.
— Не твой это путь, — вновь покачал головой Отшельник. — Ну ладно… засиделся я что-то. Пойду.
— В добрый путь, Рикудо-сама, — парень встал и вновь поклонился. — Надеюсь вы правы, и я проснусь.
— Сегодня я точно прав, — кивнул Бог и неспешно пошагал прочь.
***
— Сегодня я точно прав! — вновь возбужденно повторил Амаки — главврач госпиталя Узушио. — Если его физические начало восстановилось после ТАКИХ повреждений, то и духовное, точно так же смешанное с началом самого! — он чуть пригнулся, проверяя, не ударит ли в него молния. Все обошлось. — В общем — оно тоже должно было восстанавливаться. А раз так, он очнется…
— Сейчас, — вполне нормальным голосом произнес Сенсома. — Доктор, у меня закрыты глаза, и они не открываются, это нормально?
Амаки моментально подскочил к юноше и зашуршал над приборами и повязками. Спустя минуту, все контролирующие средства были сняты, и перерожденный вновь увидел этот мир. Белый потолок, белые стены — в больницах всегда все одинаково и не меняется. Белые халаты — в его палате четверо: Тоширо, Хирузен, Амаки и…
— Тобирама-сенсей?.. — удивился Томура. — Как вы тут?
— Это я хотел спросить у тебя, — строго нахмурил брови Хокаге. — Ты вновь применил последние Врата.
Сенсома поднял лицо к потолку, вспоминая свой бой. Бой ли? Он просто крошил древнейшее тело изо всех своих немаленьких сил, а потом… пришел демон, а потом…
Сон…
— Я… да, Тобирама-сенсей, я смог их активировать, — Сенсома кивнул, что отозвалось болью по всему телу. — Но не умер. Я хоть двигаться смогу?
Амаки, которому был задан вопрос, просиял, как будто ему предложили, наконец, возглавить собрание главврачей всех госпиталей мира:
— Именно так, молодой человек, именно так, — часто закивал Узумаки. — Именно двигаться, потому что то, чем стало ваше тело… Вы больше не можете называться обычным человеком, так что и ходить вам теперь будет без надобности. Ваша пластика, она…
— Хватит, Амаки, — мягко прервал заговорившегося доктора Узукаге. Его волосы вновь были белы. — Сенсома, как ты? Кроме боли по всему телу есть что-то необычное?
— Это? — юноша задумался, а потом перевел взгляд на синий доспех Тобирамы, никак не дававший ему покоя…
Синий и синий, что с того? Он всю жизнь был синий. Точнее сейчас он какой-то не очень… С глазами, видимо, что-то произошло. Хотя нет — закрыв левый глаз цвета различаются нормально.
Стоп, цвета?!
— Я-а-а-а, эм… — Сенсома запнулся. — Я могу различать цвета правым глазом.
Тобирама усмехнулся и посмотрел на Узукаге с видом: «Я оказался прав», а Тоширо нахмурился, подойдя к лежащему пациенту вплотную.
— Думаю, тебе нужно увидеть сразу, пока мы не вывалили на тебя основной пласт информации, — он достал из кармана небольшое зеркальце, которое теперь всегда носил с собой. — В общем — вот.
Некоторое время перерожденный с интересом рассматривал юношу, отразившегося в зеркальце. Его лицо, ставшее чуть более… серьезным или строгим, будто повзрослевшее на пару лет. Новый шрам, вольготно расположившийся на нижней губе. Даже не шрам — шрамик, не выделяющийся, но органично вписывающийся в общую картину. Щеки, нос, уши — все прежнее. Глаза…
Глаза оказались разными. Левый глаз остался прежним — строгая сталь и плещущаяся где-то глубоко внутри затаенная опасность, а вот правый сменил цвет на желтый. Полностью идентичные во всем, кроме цвета — один показательно стальной, а другой ярко-желтый.
И волосы, но наоборот — правая сторона сохранила старый цвет, напоминая о том, что Сенсома — шатен, а вот левая, будто в насмешку над стальным глазом, была окрашена в белый, как у Узукаге.
— Необычно, — подвел итог юноша, отстраняясь от зеркала. — Все остальное в порядке?
— Не беспокойся ты за свои сантиметры, там все нормуль, — широко улыбнулся Хирузен, попытавшись разрядить обстановку.
Нахмурившийся Хокаге, не глядя, влепил ему мощный подзатыльник, а Амаки с Тоширо неодобрительно покачали головами, отчего бедный Сарутоби стушевался еще больше. Сенсома, удивленно моргнувший, поздновато поняв шутку друга, расхохотался над ней, а потом расхохотался еще громче, но уже над всей ситуацией в целом, постоянно охая от то и дело стреляющей боли.
«Посетители», прикинувшие как все выглядит в глазах юноши, тоже рассмеялись, сбрасывая напряжение последних дней и радуясь возвращению перерожденного.
— Так значит мир не погиб, — отсмеявшись, задал вопрос Сенсома. — Неужели тот демон совсем ничего не успел натворить?
— Совсем ничего, если не считать того, что он покрасил тебе волосы, — Тобирама облокотился спиной на подоконник. — Кстати, если хочешь знать — ты поседел не из-за чего-то там, а из-за страха и боли. Теперь это — твой натуральный цвет волос.
— А правая сторона? — удивился юноша. — Вы ее что, покрасили, пока я спал?
— С этим все сложнее, юноша, — вмешался Амаки. — Видите ли… ваши Врата… Очень интересная техника, прошу заметить! Узукаге-сама, прошу, выпросите ее у Конохи. Работа с бесполезными тенкецу, это прорыв! Кто создатель? Вы, Хокаге-сама?
— Это он, — Тобирама кивнул на Томуру. — Но доктор, вы сбились с темы.
— Да-да, — Узумаки подмигнул юноше. — В общем — Врата стали убивать ваше тело. Даже и не совсем так, но… Опустим. Вы, кстати, заметили, что чакра, кхм… его действует на вас как-то по-особенному? Это ее влияние на вашу мутацию — дефект духовной энергии. Вот уж не знаю, чем были вызваны деформации вашего духовного начала, но теперь можете о них забыть. Вы — полноценный шиноби с, пусть и не огромным, но приличным запасом собственной чакры. Из-за этого, кстати, могут возникнуть временные трудности с ее контролем, так что не удивляйтесь.
Сенсома удивленно моргнул. Дефекты? Те самые, вызванные его… перерождением? Неужели и правда исправлены? Чакра Рикудо — сила Бога, но могла ли она исправить… Божественную ошибку перерождения? Если да, то зачем? Почему?
— Вижу, вы задумались, — улыбнулся Узумаки. — Это хорошо, когда молодые думают, но вы не отвлекайтесь. Так вот — Врата ваше тело разрушали, а чакра… собравшаяся вокруг вас, имела один четкий приказ, вернее сказать — волю. Догадываетесь?
— Она исцеляла… — вспомнил Сенсома.
— Именно так — регенерировать, — удовлетворенно подытожил Амаки. — Причем регенерировать все подряд. Вам, конечно, было не до этого, но отмечу, что вся усыпальница цела даже после ваших чудовищных ударов. Основную стену, правда, пришлось восстанавливать вручную, вы сломали ее еще до приказа о регенерации. Кстати, как у вас вышло? Неужели вы смогли вложить в кулак чакры…
— Амаки, — кашлянул Тоширо. — Не увлекайся.
— Да… наверное, — невпопад кивнул главврач. — Так вот — чакра регенерировала все вокруг себя, а вы умирали. Значит — вас регенерировало тоже. Врата оказались слишком уж… сильны, я бы сказал. Столь сильны, что даже искривляли реальность вокруг вас, насколько я понял со слов Узукаге-сама. И чакра… ну вы поняли, она стала…
— Впитываться в тебя. Амаки, хватит уже! — прервал доктора Узукаге. — У нас много дел еще, давай без этих красноречивых нагнетаний!
— Светлому уму вроде меня уже давно не с кем поговорить, — пробурчал Амаки. — Впрочем, не суть. Суть в том, что вы, как и достопочтенный Узукаге, впитали в себя частицу Его силы. Действие было бы временным, но остальное вам расскажет Тоширо-сама. У меня еще есть пациенты. Поправляйтесь, Сенсома-сама…
Поклонившись, Узумаки вышел из палаты, оставив удивленного таким обращением юношу в обществе троих шиноби.