— Ты говоришь, — вновь глухо, колко и не очень вежливо начал Яхико. — Что не охотник за головами. И пришел за Конан. Ты — охотник за редкими геномами? Это одно и то же.
— Вообще-то не одно. Даже названия разные.
— Не занудствуй.
Змеиные глаза расширились удивленно, а потом Орочимару глухо и хрипло засмеялся, принимая замечание.
— Ты напоминаешь мне одного старого друга, — пояснил он, отсмеявшись. — Уверен, вы бы отлично поладили. Что до твоей подруги… Конан… она нужна лично мне. Мне и своему клану. Тому, что от него осталось.
— Я — бесклановая! — вставила гордо девушка. — Мой геном — случайность. Уникальная. Я сирота. И никогда не существовало кланов, способных управлять оригами.
— Ты просто вязнешь в своей некомпетентности. С каждым словом. Клан есть. Твой кеккей генкай совсем не случаен и даже вполне знаменит. И не уникален. По крайней мере настолько, насколько ты об этом думаешь. Ты — потомок клана Сенджу. Да, того самого клана Сенджу, который был уничтожен очень много лет назад. Возьмусь даже судить, что твоя мать родила тебя в возрасте. Потому и бросила. Ты — первое поколение потомков. В чем-то и правда уникальное. И уникальность твоя в том, что твое тело приспособило один из сильнейших известных кеккей генкай, превратив великую Стихию Дерева в оригами. Забавный случай. И поэтому я здесь. Я должен изучить тебя.
— Изучить? — снова нахмурился Яхико. — Эксперименты? И ты готов забрать ее так просто?
— Не так уж и просто, если учесть, что жизнь я тебе сохранил, — Орочимару кинул на юношу змеиный взгляд. — Хотя, по большому счету, я бы не особо расстроился, если бы пришлось убить тебя и твоего друга, а потом забрать девочку. Поверь мне — самый простой вариант. К сожалению, простые пути не для меня. И мне нужно содействие Конан. Ее интерес в этом деле тоже понятен — она вернется к клану и узнает о себе больше. Но тут открылось одно интересное обстоятельство… Хируко, ты проверил?
— Да, Орочимару-сама, — тут же отозвался Цубаки, до этого что-то химичивший с каплей крови Нагато. — Процент совпадения огромен. Судя по всему, это он. Удивительно.
— Мир тесен, — произнес Ясягоро, смотря на медленно оживающего аловолосого юношу перед собой. — Тесен и жесток. Но не всегда.
***
Сенсома широко зевнул и потянулся. Несмотря на сонливость, перерожденный был доволен — их с Ловеном двухдневный марафон как следует встряхнул скучный Звук, а заодно позволил его шиноби должным образом размяться, пытаясь утихомирить веселящегося Бога Шиноби.
Но веселью нужна грань, иначе весельем оно быть перестанет. И Сенсома знал это прекрасно, так что теперь нес дозор, освободив от нудной работы добрый десяток шиноби, ожидающих в контрольной точке возвращения своего Каге.
Ловен храпел рядом, обняв бочку с жидким пивом. Его марафон не заканчивается никогда, и даже тот факт, что Сашими из мести щедро разбавила его пиво водой, не особо беспокоил пожилого Архимага. Если он хотел, он мог напиться с одного наперстка, и точно так же, по желанию, он не падал двое суток к ряду, соревнуясь в крепости организма с самим Богом Шиноби.
Победила дружба и почти что умоляющий вой Майко, призывающей стариков не рушить детище ее мужа. Еще Инузука что-то там угрожала лично и от имени Орочимару, но кто ее, несерьезную, слушал? Даже Шиццу и Чие присоединились к веселящимся пройдохам, а за ними чуть ли не все Селение.
А уж как местным понравился День Ежей…
— Идут, — нарушил молчание Сенсома, почувствовав чакру ученика. — И не с пустыми руками, интересно.
— Плевать, пишет Автор… — буркнул Ловен, зевнул. — Я-а-а… крокодил… крокожу, хе. И буду, ик!..
— Кро-ко-дить, — медленно составил следующее слово Сенсома, ожидая догадки.
— Нет, — твердо и решительно ответил Архимаг. — Буду бухать.
Тем временем Орочимару и его отряд из ощущений чакры превратились в точки на горизонте. На вполне конкретные и осмысленные точки, который можно было увидеть невооруженным взглядом. До них было километра два. И Сенсома, решив чуть размять кости, резко прыгнул прямо к ним.
Перестарался — ругнувшегося Ловена осыпало каменной крошкой, а хлипкая каменная дозорная башенка покачнулась, но хотя бы не упала. Приняв во внимание начало, середину полета Сенсома контролировал более ответственно, как и приземление, поэтому при падении он никого не зашиб и даже сильно не задел.
Только двое молодых шиноби — девушка и парень, охнули и отскочили от ударной волны, вызванной приземлением Бога Шиноби.
— Сенсома-сама, — поклонился ему Орочимару, но тут же обеспокоился. — Что такое? Почему вы здесь? И… от вас пахнет… Скажите, что это Ловен надышал, прошу.
— Надышал, — пожал плечами Сенсома. — Мы с ним два дня квасили, там не только он надышал. Я даже больше надышал.
— Понятно, — поник Каге Звука. — Селение… цело?
— Ты за кого меня принимаешь? — обиделся Сенсома, но все же снизил голос. — Почти все…
— Ладно, — вздохнул ученик, смирившись с неизбежным. — Не везде же должно везти.
— Если ты так говоришь, твой поход оказался успешен. Но я думал, ты приведешь одного человека. У тебя же… трое детей, один из которых ранен. Кто был так жесток с ним?
— Это был Ханзо, — вмешался в разговор Яхико, сжав кулаки. — Старый ублюдок… он…
Сенсома беззвучно, но молниеносно навис над парнем, заглянув ему в душу золотыми глазами. Яхико заткнулся в тот же миг, но Сенсома ничего более не предпринимал долгих десять секунд буравя парня взглядом.
— Хочешь отомстить? — наконец произнес он. — Ты мести хочешь? Или справедливости?
— Я… — потерялся в глубине его глаз рыжий. — Я… С-справедливости? Я хочу справедливости…
— Тогда тебе сперва нужно понять, что такое — эта справедливость, — выпрямился Сенсома и глянул на раненого Нагато, несомого на спине гигантской белой змеи. — А этот юноша… Его волосы и лицо.
— Вы догадались быстрее нас, — тонко усмехнулся Орочимару. — Но да — похоже, это сын Шизукани. Он выжил в ту ночь, хотя она была убеждена в обратном. Как бы то ни было, это удача.
— А ты, значит, — повернулся Сенсома к вздрогнувшей Конан. — Потомок клана Сенджу? Хм, интересно… О… Ох, постой же. Я знаю тебя. Вернее, я знал твоего… Наверное, дедушку. Удивительно. Не знал, что у него были дети. Но сомнений быть не может. Очень удивительно.
— Сенсома-сенсей?
— Сенджу Тороки — мой старый-старый знакомый, — Сенсома поднял голову к небу, вздохнул. — Так и запишем — мир тесен. Или жизнь тесна? Как бы то ни было, в девочке я отчетливо вижу его.
— Тороки Сенджу — отец Цунаде, разве нет? — нахмурился Орочимару.
— Верно. Он женился на ее матери — Наоми, прямо перед началом Первой Мировой Войны. Тогда… много чего случилось. Никогда бы не подумал, что у него уже был ребенок. Боже-Боже, все действительно имеет так мало места…
Он замолчал, и Орочимару напрягся. Слишком резким было молчание учителя, будто бы на полуслове. И напряженным. Он вслушивался в себя долгих семь секунд, а после зло, через зубы, выдохнул и повернулся в ту сторону, с которой пришел отряд Ясягоро.
— Чертовски мало места в мире… — прошипел он.
И уже через половину минуты напряженного молчания и буйства его чакры Орочимару тоже почувствовал. Почувствовал и почти сразу же увидел воочию Тьму Мира Шиноби и главу Корня — Данзо Шимуру, чья сеть информаторов, как отметил для себя же Орочимару сутки назад, не заметит его специфичных запросов.
— Все прочь, — скомандовал Сенсома, не отрывая взгляда от старого друга. — Всем, сейчас же, прочь.
— Как нехорошо ты встречаешь друзей, — покачал головой мрачный Данзо, поудобнее располагая забинтованную руку на груди. — Скажи мне, Сенсома, это как-то связано с тем, что ты помогаешь ренегатам?
Этот вопрос был последним, что успели услышать Яхико, Конан, Саконджи и Хируко, прежде чем змеи Орочимару подхватили их и на огромной скорости понесли к горе, скрывающей в себе Селение Звука. Орочимару несся впереди всех и спешил.
Но он все равно не успел полностью уйти из радиуса поражения.