— Вы о сохранении Хируко жизни? Сенсома-сенсей, если бы вы боялись возрождения клана Цубаки, оставили бы вы жизнь Озину-сану?
— Да, — ответил Сенсома, после недолгого молчания.
— Потому что вам он — близкий человек, — кивнул Орочимару и улыбнулся. — Можете считать Хируко для меня таким же.
Все замолчали, переваривая случившееся. Особенно погрузился в думы Хируко — только что ему дали повод переосмыслить свою жизнь. Майко лишь изредка стала бросать на него заинтересованные взгляды — Цубаки, надо же. А вот Орочимару в открытую ухмылялся, ему подтверждение того, что он работает бок о бок с целым Цубаки, пришлось очень даже по душе.
И первой молчание нарушила Майко.
— Ладно, кхм… как бы то ни было, ты остановился на объяснении. Почему Сенсома-сенсей может жить не так, как обычный шиноби?
— Причин полно, — плечи Орочимару поднялись и опустились. — Чакра Рикудо, его плоть, Биджу внутри, закаленность тела, молодость разума и, конечно, природная чакра. О, и это если не учитывать обширные знания о фуиндзюцу и Печать Бьякуго. В теории, Сенсома-сенсей может жить вечно.
— Но не планирует, — заметил сам Сенсома-сенсей между делом.
— Ваша жизнь принадлежит не только вам, — сурово отрезал Ясягоро. — И вы знаете не хуже меня свою главную ответственность — защищать наш мир от монстров, подобных вам. Мадара, Джашин, а теперь еще и… Контролер, кто бы он ни был.
— Это если он и правда существует, — подал голос Хируко.
— Да, — согласился в тот же миг Орочимару. — Если он и правда существует…
Взгляд Сенсомы стал холодным, и он, поднявшись, ткнул ученика пальцем в грудь.
— Не говори мне, что ты так не веришь в своего товарища по команде, — его голос был угрожающе-спокоен. — И Минато — он ведь был твоим прямым подчиненным.
— И конкурентом, — добавил Орочимару. — Сенсома-сенсей, вам ли не знать, как бесполезно доверие? Лучше я буду рассматривать все варианты, не затуманивая разум догадками. А факты таковы, что Минато проигрывал борьбу за власть. Фугаку был дружен с ним, и их жены тоже — они дружат семьями.
— Ты же знаешь, что ни у Минато, ни у Фугаку не было реальных мотивов предавать Коноху, — фыркнула раздраженная недосыпом и упрямостью будущего мужа Майко. — Твои факты — дерьмо.
— Не исключено, — ответил Орочимару и поймал ее взгляд. — Но есть еще кое-что. Какой же силы должна быть техника и ее использующий, чтобы можно было полностью подчинить своей воле двух шиноби уровня Каге, а то и выше? А потом так вот с легкостью избавиться от одного из них, будто бы сам Фугаку Учиха перестал быть полезен? Представь себе на миг, Майко, что где-то в мире есть существо, способное такое провернуть. Представила? А теперь посмотри в глаза тому, кого ты подозреваешь.
Сенсома повернул голову к ученице и с некоторой гордостью ответил на ее взгляд. Конечно же он не обиделся — глупо обижаться на то, что тебя считают всемогущим твои же воспитанники. Особенно если ты сам всячески поддерживаешь такую о себе репутацию.
— Двадцать лет в Узушио, скрытность, сила, — Сенсома загибал пальцы. — К тому же, полное доверие и неприкосновенность, благодаря званию Бога Шиноби. И, сверху — именно в тот день, когда я пришел к Хирузену, у нас впервые появилась причина бояться какого-то контролера. Если подумать, все просто. Враг — я. Вот только… ты же не считаешь так, Орочимару. Почему? Исходя из твоей логики, все верно.
Ясягоро хрипло рассмеялся, из-за чего Майко поежилась. Ему бы злодеем быть. Самым, что ни на есть, хитрым, гадким и скользким. Детей воровать, например, строить свои империи. И вынашивать планы. О, если так подумать, на роль контролера он подходит так же хорошо, как и сам Сенсома-сенсей.
Да только вот…
— Пресловутое доверие, учитель, — ответил Орочимару, вторя мыслям Майко. — Я знаю вас всю жизнь. Вам я доверяю. Даже если это будет противоречить логике, нет… Даже не так. Недоверие к вам — вот, что противоречит моей логике.
— Я рад это слышать, — рассмеялся, в свою очередь, Сенсома. — Тогда я тоже буду тебе доверять, ученик. Несмотря, ни на что. А раз так — оставляю ситуацию под твою ответственность. Я ухожу и вернусь не раньше следующего месяца. Нужна будет помощь — зови.
— Мы уже не мелкие щенки, Сенсома-сенсей, — оскалилась за мужа Майко. — Положитесь на нас и ищите сына. А потом мы принесем вам надранный зад контролера на золотом блюдце.
— Отдельно от тела?
— Хе, да как пожелаете.
Орочимару нахмурился, пока они обменивались любезностями. Его сильно беспокоило нечто, о чем они забыли в самом начале этого затянувшегося разговора.
— «Биджу! Он так и не рассказал о Вратах. Хенге — причем оно вообще здесь, и как он умудрился в этом бою не получить никаких повреждений от Врат Направления? Он их не использовал? Тогда Минато бы в одиночку размазал его по стенам… Нет, есть что-то, что я упускаю.»
Но он найдет это. Обязательно найдет.
***
— Это был не он, — упрямо ответил Обито.
Прошли сутки с тех пор, как его спасли из пещеры Мадары. Первым же делом его обследовал помощник Орочимару-самы — Хируко-сан. Однако, уже через несколько минут после обследования, явился сам Орочимару-сама и лично провел еще одно. Командующий фронтом установил, что в тело Обито оказались вживлены части тел неизвестного происхождения. Самым главным во всем этом было то, что чакра, содержащаяся в этих частях, была уникальной и полностью дублировала чакру легендарного Первого Хокаге — Хаширамы Сенджу.
А вместе с тем, несла в себе Мокутон.
Теперь, с Мангеке Шаринганом и Мокутоном, Обито стал представлять редчайший актив во всей Стране Огня, из-за чего на него сразу навалилось столько, что и отдохнуть некогда было. Помогал лично Узукаге-сама, спасший его из лап своего давнего противника. Ну… как «помогал» — он просто делегировал свои обязанности секретарше, дав ей полное право делать от его имени все, что угодно: давать обещания, платить его деньгами, устраивать его же на дуэли и даже развязывать войну. Естественно, до крайностей не доходило.
Пока что…
И вот, когда, казалось бы, все важнейшие дела были закончены, а вопросы решены, на него накинулся Какаши.
— Он хотел убить Рин, и он отдал тебя Мадаре, — глаз друга был холоден. — Минато-сенсей — предатель.
— Тебе мой Шаринган в зад установили, придурок?! — взвился в сотый раз молодой Учиха. — Ты же видел, как неуверенно он двигался! Настоящий Минато-сенсей заставил бы Математика Боя отступить!
— Шутишь что ли? Ты же видел его силу — Математик Боя все еще сильнее всех. Он отличается от всех, кого мы знаем. Это — факт.
— Но за его спиной была обуза, и ей были мы. И это — тоже факт, Какаши.
Парни замолчали. У каждого из них были свои аргументы, и все они были примерно равны. Но так уж вышло, что их характеры были совсем разными. Какаши был человеком, который всегда исправляет ошибки. Свои, чужие — разницы нет. И для него, предательство Конохи было ошибкой, а значит, он бы ни в какой ситуации не поступил как Минато-сенсей. И плевать ему, что Минато-сенсей так не поступал! А вот Обито шел за людьми до конца. Если привязывался, то отвязать его было практически невозможно.
— Ладно, пустой разговор, — вздохнул Какаши и тут же поднял руку, сдерживая ответ Обито. — Забудь. Я говорил с Хируко-саном. Сегодня вечером он будет готов провести операцию. Тебе вернут твой глаз.
Обито насупился и молча отодвинул повязку с глаза друга. Оттуда на него смотрел его Шаринган, только оставшийся развитым до Трех Томое. Орочимару-сама сказал, что это — интересный случай, и, скорее всего, в глазнице Какаши полноценный Мангеке Шаринган, просто тело Хатаке не может его обеспечивать, так что пока он не перенапрягает его.
— «Это чем-то напоминает мне Мокутон, » — задумчиво произнес тогда командующий фронтом.
Что он имел ввиду, Обито спрашивать не стал.
— Забудь, — произнес молодой Учиха, возвращая повязку на удивленное лицо. — Бабушка говорит, что подарки нельзя возвращать назад. Глаз твой.