Выбрать главу

Мрамор под ногами казался твердым, холодным и вечным. На том месте, где умерла Белль, плиты были точно такими же, как и везде. Здесь было полно призраков прошлого, того, что случилось когда-то со Стивеном и всеми остальными, призраков и отголосков, которые висели в воздухе или оседали подобно пылинкам, танцующим в луче солнца. «То, что произошло прошлой ночью, – это всего лишь изображение, картина», – подумала я. Я видела ее своим внутренним взором, но она жила сама по себе, вне моего восприятия.

На моей кровати по-прежнему лежали одеяла, которые я откинула в сторону, когда проснулась так рано в то чудесное утро. Помнится, я взяла с собой письмо Стивена, в котором он рассказывал о Каталине, и прочла его в лесу, а сверху на меня падали солнечные лучи, запутавшиеся в лучах и ветвях деревьев. А потом я увидела Тео, как он сидит на бревне у кирпичной стены конюшни и курит.

– Я могу чем-нибудь помочь? – донесся от двери голос Пенни. Я все еще стояла и смотрела на кровать, вспоминая все, что случилось. – С тобой все в порядке? – спросила она.

Интересно, она знает о моих отношениях с Тео? Но она ничего не сказала мне, а я не могла придумать, как спросить об этом, чтобы не выдать себя и не расплакаться. Я знала, что, начав плакать, уже не смогу остановиться.

– Со мной все нормально.

Еще мгновение она смотрела на меня, потом кивнула и отвернулась. Я услышала ее шаги, когда она поднималась наверх, тяжелые и быстрые. Должно быть, она решила повидаться с Реем.

Я забрала шампунь и все остальное из ванной, потом вытащила сумки из-под шкафа и принялась складывать в них грязную одежду. Чистых вещей у меня совсем не осталось. Я нашла открытки, которые прислали Таня и Холли. Я так и не ответила на них. Собственно, что я могла написать им? У меня было такое чувство, что я никогда не смогу объяснить им, что и как произошло на самом деле. Они были слишком далеко от меня, как будто жили в другом измерении. А от матери я не получила даже открытки, не говоря уже о письме. Она тоже была от меня слишком далеко. Если от нее и придет что-нибудь, то меня уже здесь не будет. Мать доберется сюда раньше своего письма. Интересно, случалось ли когда-нибудь нечто подобное со Стивеном и Люси?

Я убрала простыни со своей кровати и аккуратно сложила их. Потом сняла фотографии, которые приклеила несколько дней назад: Пола Ньюмена, полярного медведя и Джона Карри. Выдвинув ящик комода, я наткнулась на письма Стивена. Самое последнее лежало сверху.

Поначалу он писал медленно и неуверенно, словно у него онемела рука, словно он раздумывал, что и как доверить бумаге.

Мне представляется, впрочем, что я легко смогу объяснить свои поступки и действия, которые намерен предпринять, если продолжу повествование с того самого момента, на котором я его прервал… Дом был пуст.

Я развернулся и зашагал прочь. Она обрела убежище, нашла свое место в мире, покинув его. И хотя меня снедало желание увидеть ее лицо и услышать ее голос, которых я был лишен так долго, а не просто знать, что она живет и дышит за этими высокими стенами, было бы жестоко и эгоистично с моей стороны искать подтверждение этому исключительно ради собственного спокойствия. Я понимал, что своим поступком могу легко разрушить ее душевный покой и умиротворение. Даже самые невинные расспросы о дальнейшей судьбе ее ребенка могли подвергнуть опасности то, что я искренне полагал ее безмятежным и спокойным существованием.

Девочку назвали Идоей…

…И, покинув на борту корабля Сан-Себастьян, я более не рассчитывал возвратиться сюда, кроме как в своих мечтах.

Здесь красовалась чернильная клякса, маленькое пятнышко. Оно появилось в том месте на бумаге, где перо Стивена замерло на мгновение, пока он обдумывал что-то, но этого мгновения хватило, чтобы капелька чернил упала на бумагу и навсегда отметила ее. Складка бумаги, на которую она попала, тоже потемнела от времени, как если бы письмо часто складывали, а потом разворачивали, читали и снова перечитывали. Может быть, это был Стивен, может быть, Люси, но все эти перипетии стали видны даже на фотокопии.

Должно быть, именно Люси сохранила письма, и в таком виде они попали ко мне.

Или, быть может, она вернула их ему после того, как они перестали переписываться, как уже чуть было не случилось раньше? Так что с таким же успехом их мог сохранить и Стивен, потому что это было все, что у него осталось. Внезапно мне отчаянно захотелось, чтобы письмо сказало мне и показало, что у них все закончилось благополучно.

Наконец я сел в почтовый дилижанс до Бери-Сент-Эдмундса, где меня встретил кучер моего кузена и привез в Керси-Холл…

Я ни в коем случае не должен причинять беспокойства Каталине… Нет сомнений, что я смогу навести достаточно подробные справки о благосостоянии моей дочери без того, чтобы…

И далее письмо обрывается, предложение осталось незаконченным, последнее слово смазано, как если бы Стивена что-то отвлекло, он встал из-за стола, оставив лист бумаги недописанным и пустым, ожидающим чего-то. Прочла ли Люси это письмо? Адреса на нем не было, как ни вертела я его перед зеркалом. Как же оно к ней попало? И о чем она думала, читая, как он любит Каталину? Может быть, она тоже любила Стивена и надеялась… Думала ли она о том, что будущее может измениться – ее будущее и будущее Стивена, которое стало прошлым для Керси?

Прошедшая ночь тоже уже стала прошлым для Керси, как, впрочем, и для меня. И она тоже отпечаталась в камне. Это похоже на то, как открывается затвор фотоаппарата, и это мгновение – игра света и тени, черного и белого – попадает через линзу объектива на серебро, навечно гравируя пленку. Интересно, сохранится ли здесь моя тень? Я почти уверена, что образ Стивена до сих пор незримо присутствует здесь. Он живет где-то в полумраке, в золотистых тенях, в ярком свете, в бледном и прозрачном ничто, заполняющем промежутки между временами.

В комнату вошла Пенни и обнаружила меня сидящей на кровати.

– Все улажено. Ты готова? Я поговорила с Реем, так что мы можем ехать.

Я сложила все письма Стивена и сунула их в сумочку.

– Наверное, да.

На верхней площадке лестницы стоял Рей. Лицо у него осунулось и посерело, на подбородке отросла щетина, и от него разило перегаром.

– Анна…

Против своей воли я остановилась. Спиной я ощущала теплое, дружеское присутствие Пенни.

– Мне очень жаль. Я знал, какая она, что она собой представляет, но надеялся, что смогу позаботиться о нем… А потом она… И я… Но я никогда не думал, что…

– Все нормально, – сказала я.

– Нэнси все объяснит. Я надеюсь. Я попросил ее позаботиться о Сесиле.

Я словно оцепенела. Я ни на что не реагировала, просто стояла и смотрела на него. Он молчал, и тогда наконец я пробормотала:

– Ну что же, хорошо. До свидания, Рей! – И зашагала вниз. Пенни последовала за мной.

Потом мы вышли через заднюю дверь и уложили в машину мои сумки и вещи Сесила. Я мельком подумала: «А заметит ли дом мое отсутствие?»

Пенни открыла дверцу со стороны водителя.

– Ты все забрала?

– Да, – ответила я и села рядом с ней. – Ну вот и все, правда? Все… все кончено. Финиш. А для Сесила все только начинается.

– С ним все будет в порядке, – сказала Пенни, заводя мотор. – Мы позаботимся о нем. Дело даже не в том, что это наша работа. У тебя хватает своих проблем. – Мы выехали на подъездную дорожку. – Ты только посмотри на этих ласточек на телеграфных проводах. Должно быть, они тоже мечтают улететь отсюда.

Когда мы вернулись в конюшню, Сесил играл снаружи, осторожно швыряя камешки в старый цветочный горшок и считая попадания.

Эва сидела на бревне, курила и читала газету. Завидев нас, она поднялась на ноги и спросила:

– Вы нашли все, что нужно?

– Думаю, да. – Пенни помахала Сесилу: – Пойдем, Сие, поищем Сюзанну.

Он бросил камешек на землю и подбежал к нам. Потом он сунул ладошку в мою руку.

– Пойдем, Анна.

Итак, я уезжала. Сейчас. Это был конец. Пенни увозила меня отсюда, увозила от Тео, от всего остального. Еще одна машина, набитая сумками и чемоданами, еще одно новое место, в котором я буду жить, потому что это все, что мне осталось после того, как жизнь других людей дала трещину и они тоже вынуждены уезжать. Никто не пытается проявить черствость, никто не хочет намеренно сделать мне больно. Всего лишь «Пойдем, Анна», потому что в противном случае я останусь позади, одна. У меня был выбор: или уехать с ними, или остаться ни с кем и ни с чем. Или уехать с ними, или потеряться.