4. Предположим, ты избежишь людских глаз и ушей. Но как ты сможешь скрыться от всеведения Божьего? Хорошо сказано: если хочешь, чтобы Бог чего-то не знал, не делай этого и не помышляй! Пусть совесть у тебя будет чистой, и слово твое пусть остается не доступным для возводимых обвинений. Пусть не развлекают тебя слухи и домыслы, а еще меньше пересуды и дрязги.
XXXI. He помышляет дева о возвращении в мир
Направляется в порт корабль нашего наставления, избежав обмана словесных волн, мы бросаем якорь в гавани безмолвия. Вдохновленный твоим одобрением, я снова бросаюсь в зыбь речи и молю Бога, единую блаженную Троицу, чтобы ты вышла из земли своей и из родства своего вместе с Авраамом,[499] но не оглянулась назад вместе с женой Лота[500] и не стала отрицательным примером для стремящихся к благу и не дала им найти в тебе то, что они искореняют в себе.
Истинная дева мудра в глазах других, а в собственных – скудоумна; себя она признает грешницей, а другим служит образцом благочестия. Пусть не смущает тебя помысел о возвращении в мир. Не оставит тебя Бог, и, видя решимость твоего намерения, безопасно выведет в предназначенное для тебя место, как Авраама из Халдеи[501] и как Лота из Содома.[502] 3. О своем непонимании я расскажу сам. Часто я с недоверием спрашивал в разговорах с нашей матерью, неужели она не хочет вернуться к себе в отечество.[503] Но она не сомневалась, что вышла из него по воле Божьей и ради спасения, она брала Бога в свидетели, что не желает видеть родные места ни сейчас, ни в будущем и уверяла со слезами: «Странничество помогло мне узнать Бога, и я умру странницей. Меня ждет встреча с Богом там, где я буду похоронена». 4. Иисус свидетель, я до сих пор помню силу ее устремленности и печали. Даже если бы она жила долго-долго, она бы не хотела видеть свою земную родину.
Прошу тебя, сестра, остерегайся того, чего страшилась наша мать, и усердно избегай того, что она сумела преодолеть.
5. Скорблю я, несчастный, отправив нашего брата Фульгенция,[504] очень страшит меня трудность его положения. Однако он получит облегчение, если ты, пребывая в безопасном отдалении, помолишься о нем. Отрешись от этого мира настолько, чтобы даже не вспоминать о своем рождении в нем.
6. Понапрасну память рождает в твоей душе печаль, блаженна ты, если не боишься этой скорби. Скажу, о чем знаю. Погибнет и мощь и красота земного отечества, никто не останется в нем свободным, и земля перестанет быть плодородной и урожайной, но все не без промысла Божьего.
Земля, на которую люди изгнаны и на которой умрут чужестранцами, уже почти изжила свое изобилие и лишена своего достоинства. Пойми, сестра, побуждают меня обратиться к тебе забота и боязнь, чтобы змей не выманил тебя из рая и не привел в землю, рождающую терния и волчцы.[505] Тогда, даже если ты будешь тянуть руки к дереву жизни, тебе не будет позволено коснуться его.
Понуждаю тебя вместе с пророком и с помощью Иисуса Христа увещеваю: Слыши, дщерь и смотри, и приклони ухо твое, и забудь народ твой и дом отца твоего, ибо возжелал Царь красоты твоей, а Он Господь Бог твой (Пс.44:11–12). Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия (Лк.9:62).
He улетай от того гнезда, которое находит горлица, чтобы положить птенцов своих (Пс.83:4). Ты дочь простоты,[506] так как твоя мать Туртура.[507] В ней одной ты найдешь пример неизменной стойкости в любых превратностях жизни. He забывай, что твоя мать – Туртура, Туртуру возьми себе в наставницы и как дочь почитай нежнейшей матерью ту, которая ежедневно рождает тебя для Христа своей любовью.
Ты уже свободна от всех бурь, от всех штормов этого мира, приди же к ней, как в тихую гавань. Пусть утешением будет тебе, даже выросшей, пребывание у ее груди, и отрадой ее лоно, которое было лучшим твоим прибежищем в детстве.
Напоследок, прошу тебя, близкую и родную, поминать меня в своих молитвах. He забудь и о нашем младшем брате Исидоре.[508] Его наши родители оставили под покровительством Божьим и на попечение троих, оставшихся в живых родственников,[509] а сами с радостью и без всякой боязни за его детский возраст поспешили к Господу.
503
Вероятно. речь идет о вынужденном из-за византийских завоеваний переселении всей семьи Леандра в 554 г. из родного города Картахены в Гиспалис.
504
Леандр рукоположил своего брата Фульгенция в епископы их родного города Картахены, a позже перевел его на кафедру в Астигу.
507
Мать Леандра Севильского звали Туртурой, это имя в переводе с латинского значит «горлица».
508
Исидор Севильский, младший ребенок в семье, после смерти родителей остался на попечении Леандра, стал преемником своего брата на епископской кафедре.