Итак, в его время Господь по его молитвам удалял от города Мериды и всей Лузитании мор и голод, и по заслугам святейшей девицы Евлалии очень далеко изгонял, и даровал всему народу такую безопасность и изобилие всяческих удовольствий, что казалось, никто ни в чем не нуждался, сколь бы ни был беден, и не был удручен какой-либо нуждой, но и богатые и бедные имели в изобилии все блага, и весь народ наслаждался благодаря такому понтифику на земле почти небесной радостью.
У всех было веселье, у всех царил мир, никто не был несчастен, в сердцах всех расцветала совершенная любовь, в чувствах всех – спокойное довольство настолько огромное, что, победив древнейшего врага и одолев спящего дракона, никто не страдал от горя, никто не был опечален стесненными обстоятельствами, никто, пораженный каким-либо страхом или затронутый завистью либо ненавистью, не был настигнут ядовитым жалом коварного змея. Но все, исполненные совершенной любовью, при поддержке Божьей, радующиеся благодаря благочестивому отцу, без страха и трепета пребывали в общей постоянной молитве к Богу. Великая любовь его благоухала в тайне не только ко всем верующим, но также к иудеям и язычникам, привлекала умы к Христовой благодати удивительной сладостью своей приязни.
Итак, насколько он велик и каков был, наша негодность не способна выразить подробно, но хотя мы весьма многое умалчиваем, вспомним, по крайней мере, наиболее важное из многого.
Наконец, передают, что вышеупомянутый муж, прежде чем он был рукоположен во епископы, проводил жизнь в базилике святейшей девы Евлалии с чрезвычайным усердием и там безукоризненно служил Богу в течение многих лет. После того как, пребывая у всех на устах, на глазах, в душе, он был вознесен оттуда и рукоположен по внушению Божьему в епископа, сразу с самого начала своего епископата он основал множество монастырей, наделив большими владениями, поставил множество базилик дивной работы и много душ посвятил там Богу.
Затем он соорудил странноприимный дом и обогатил огромным наследственным имуществом и приказал поставленным служителям и врачам служить нуждам странников и страждущих. И дал им такое указание, чтобы врачи, постоянно обходя всякий город, какого бы ни нашли больного – раба ли, свободного, христианина или иудея, относили на руках в странноприимный дом, и, приготовив чистую постель на кроватях и положив там этого немощного, давали вкусную и приятную пищу до тех пор, пока не возвращали с Божьей помощью тому больному прежнее здоровье. И сколько бы ни было в изобилии приготовлено утешений из имущества странноприимного дома для множества доставленных туда, святому мужу казалось, что всего этого все еще недостаточно. И прибавляя ко всем этим благодеяниям еще большее, он приказал врачам, чтобы они проявляли заботу с чуткой отзывчивостью и чтобы из всего самого наилучшего из всякой прибыли от всех церковных имений, которая доставляется в атриум, получали бы половину и отдавали этим немощным.
Если же кто-либо из граждан города или из деревенских жителей приходил с какой-либо нуждой во дворец, и, подавая небольшой сосуд, просил у распорядителей немного вина, масла или меда, и если святой муж видел его, то как всегда с благожелательным взглядом, приветливым лицом, приказывал разбить маленький сосуд и принести больший.
Насколько он был щедр и милостив к бедным, осталось известно одному Богу. Однако и об этом мы расскажем немного.
Столь велика была его забота об всех несчастных, одолеваемых бедствиями, что он дал две тысячи солидов дьякону церкви святой Евлалии, мужу благочестивому по имени Редемт, где тот служил, чтобы любой человек при стесненных обстоятельствах приходил и, дав письменную расписку, получал бы, сколько пожелает из этих денег без какого-либо промедления и препятствий, и в своих нуждах имел бы утешение.
Я считаю, что не следует обойти молчанием, насколько щедрым был в дарении тот, который был весьма воздержан от чужого имущества. Он предпочитал не принимать в изобилии, но великодушно давать: желая более раздавать имущество, чем приобретать, он научал, что наилучший удел давать, а не получать. Многое он щедро раздавал, и ничего не брал, и всем наперед прощал. Много дарил, еще больше раздавал, щедро осыпал всех благодеяниями и считался по щедрости величайшим. Все благодаря его дарам богатели и приумножали богатства. И не только братии и друзьям давал, но и к самым меньшим служителям церкви проявлял щедрость в подарках больше, чем можно поверить.