Здесь я впервые его увидел, здесь я нашел в нем друга, здесь я оказался связан с ним неразрывными узами дружбы. Ведь я был среди учеников упомянутого выдающегося мужа, и, когда я обивал его порог, надеясь узнать больше, по божественному провидению обрел общество Евлогия. Мы стали учениками Спераиндео, искателями истины, и посвятили себя друг другу. В ту пору неопытной юности мы позволяли себе недозволенное; вместе мы предавались, словно веселой забаве, изучению Писания и, не зная, как управляться веслом, полагали, что мы бросаемся в бурные воды Чермного моря. Мы отправляли друг другу письма с детскими спорами по вопросам вероучения, в которых мы расходились во мнениях не с ненавистью, но с увлечением, и в стихах хвалили друг друга; и это упражнение было слаще для нас, чем мед. Осмеливаясь каждый день на изучение более сложного, мы пробовали свои силы, еще не пробудившиеся; мы сочиняли работы, которые затем в зрелые годы были уничтожены с тем, чтобы они не достались потомкам.
В юные годы Евлогий исполнял обязанности дьякона, и вскоре заслуженно поднявшись ввысь, он был удостоен сана пресвитера, разделив с учителями достоинство и один образ жизни. Каким было его смирение, какой – доброта, какая любовь коренилась в нем! Став священником, он начал держать себя в строгости, проявлять во всех своих деяниях смирение, посвятив себя изучению Писанию, и плоть свою умерщвлять бодрствованием и голодом, посещать монастыри, обходить общины верующих, составлять уставы братьев-монахов; и по этой причине казалось что, если так могло быть, он пребывал в двух состояниях. Евлогий нес свои священнические обязанности, но не отказывался от обязанностей монахов как от нечто чуждого; находясь среди монахов, он казался клириком, а исполняя обязанности священника, он выглядел как монах. Пребывая в обоих состояниях, Евлогий был одновременно исполнен идеалами священнического и монашеского труда. Довольно часто он бывал среди святейших братьев-монахов, но не казалось, что при этом он пренебрегает собственными священническими обязанностями, снова вернувшись в клир; точно также, после пребывания в клире, он возвращался в монастырь, чтобы душа его не была связана дольше мирскими заботами. В священстве он украшал церковь своими проповедями, в монашестве – жизнь свою смирением.
Таким образом Евлогий шел по мирской дороге, тревожный и печальный, и ежедневно желая взлететь на небеса, он тяготился телесными обузами до такой степени, что намеревался отправиться в Рим и слезами и подвигом паломничества замолить свои прегрешения молодости и даже те грехи, которые уже были преодолены. Мы находились рядом с ним и удерживали его тело, в то время как душа его рвалась из телесной оболочки.
В то время как эти и другие вещи свершались, епископ Рекафред обрушился на церковь и клир, словно жестокий смерч, и всех священников, кого смог, отправил в тюрьму.[907] Среди них словно избранный агнец был и Евлогий, и со своим епископом и другими священниками был брошен в тюрьму, где проводил время в молитвах и чтении. Здесь для святых дев Флоры и Марии, которые находились в тюрьме из-за своей веры, он составил одну книгу под названием Documentum Martiriale («Свидетельство о мученичестве»), И в этой книге Евлогий убеждал их с особенной силою совершить мученичество и учил их лично и в посланиях стойко принять смерть. Евлогий просил дев, чтобы его товарищи были освобождены от оков их молитвами, что и случилось на шестой день после их мученической кончины. Ведь они совершили мученичество в восьмые календы декабря,[908] служители же Господа обрели свободу в третьи календы того же месяца. И сохранилось прекрасное письмо, отправленное мне в эти дни, рассказывающее о страданиях за веру этих дев и об освобождении священников их заслугами. Ведь Евлогий блестяще знал стихотворные стопы и метрику, которые до сих пор неизвестны ученым мужам Испании, и нам после освобождения своего их объяснял. Из тюрьмы он отправил мне письмо, составленное умело и изящно, о своих книгах, которые он написал в защиту мучеников. Пока все священники, которые были с ним в заключении, покоились в праздности и бездеятельности, он не отдыхал от чтения ни днем, ни ночью; он работал постоянно, погружаясь в молитвы и Писание.
907
По-видимому, причиной конфликта стало недовольство части столичного клира во главе с епископом Саулом политикой подчинения Церкви интересам мусульманского государства. проводимой митрополитом Севильи Рекафредом. в управлении которого находился кордубский диоцез.