8. Тогда Дациан засмеялся: «Что скажешь, Викентий? Видишь свое несчастное тело?» А тот с улыбкой ответил: «Это то, чего я всегда желал; никто не поступил со мной столь по-дружески. Только ты ответил на мои желания. Вот я уже в небесных высях и смотрю оттуда вниз на тебя и твоих правителей. He прекращай, дьявол, дышать своей жестокостью; ты доставишь мне славу, если потерпишь поражение в страшной моей казни. Я не хочу, чтобы ты отступал; восстань, дьявол, и беснуйся во всю силу своего злодейства. He преуменьшай мою славу, не вреди моей похвале! Раб Господень готов выдержать все во имя Спасителя, чтобы ты, наказывая меня за преданность, сам был наказан тяжелее».
9. Дациан закричал и начал страшно бесноваться посреди своих палачей и истязателей, избивать своих солдат прутьями и палками и всячески свирепствовать. Рыча, он свирепствовал, пока сам не убил своих людей и тех, кто был у него в подчинении. Затем он подошел к преданнейшему рабу Христову, который остался неподвержен мучениям и спасен вечностью Божьей. «Что скажешь, Дациан? – сказал святой Викентий. – Вот я отмщен. Ты сам отомстил своим слугам за мои муки».
10. Громко взревел дьявол, из него полились бешеные речи, он заскрежетал зубами и еще сильнее набросился на своих: истязая мученика Божьего, он еще больше истязал себя. Утомленные палачи остановились, их утомленные руки свисали по бокам, побледнели лица мучителей, по их телам потоками лился пот, не осталось дыхания в утомленной груди. Можно было подумать, что их самих истязали пытками, предназначенными для святого. Обескровленное лицо Дациана задрожало, он затрясся, исчез свет в глазах, как будто он был при смерти. «Что вы делаете? – крикнул он своим солдатам. – Я не узнаю вас! Вы не раз побеждали убийц, раскрывали молчание преступников и магов, вам открывались тайны изменников, и все, кто боялся признанием обречь себя на смерть, признавались и предавались смерти. О воины моих правителей, неужели мы не можем запретить хулу на наших императоров, чтобы о нашем стыде не узнали? Мы вынуждаем других к признанию и к смерти, а ему не можем приказать хранить молчание?»
11. Тогда святой Викентий с улыбкой сказал: «Так и написано в священном законе: видя не увидят, и слыша не услышат».[276] Я признаю Господа Иисуса Христа единственным Сыном единственного Бога Отца, и объявляю, что Он вместе с Отцом – один Бог. Ты утверждаешь, что я лгу, когда я говорю истину? Конечно, следует пытать тебя, если бы я, солгав, назвал твоих правителей богами; но пытай меня дольше и не прекращай пытки, чтобы так ты мог вкусить истину своим нечестивым духом».
12. Дьявол распалился еще больше, змеиный его голос зазвучал еще больше гневно, грудь задыхалась, шея вздулась, весь его человеческий облик исказился, и лишь к телу блаженного мученика был прикован его пылающий взор, отравленный тлетворным зноем. Он видел кровь, стекающую не только по бокам, но по всему телу, вскрытое нутро чрева, разорванные пытками суставы и жилы. He было причины, по которой Дациан мог бы гневаться на своих, и он удивился своему поражению: «Смилуйся над собой, – обратился он к Викентию, – не теряй первый цвет весны твоей жизни! Ты лишь начал жить, не уменьшай долгие годы своей жизни! Избавь себя от наказаний, чтобы избежать еще более страшных пыток».
13. А святой прозорливец ответил: «О змеиный язык дьявола, чего ты не сделаешь со мной, желая искусить Господа Бога моего? Я не боюсь никаких твоих пыток, которые ты мне в гневе готовишь; я больше боюсь того, что ты прикидываешься милосердным. Пусть все бегут сюда, и если ты можешь что-то выпытать обманом, твоими лживыми уловками или силами зла, так выпытывай. Своим горчайшим ядом испытай христианскую веру и храбрость; не прекращай пыток, и люди скажут, что ты побежден во всех своих делах».
14. Дациан закричал: «Примените к Викентию все положенные по закону пытки; примените к нему страшные пытки для разбойников и человекоубийц и еще более ужасные пытки для отцеубийц. Если так долго может продержаться душа, то тело под пытками пострадает. Пока он жив, он не может победить меня». «О я счастливец! – сказал святой Викентий. – Твои угрозы – это похвала мне, а чем более жесток ужас, тем совершенней слава; чем сильнее ты гневаешься, тем более ты ко мне милостив».
15. Сняв с дыбы, его приволокли к виселице, а он, проходя мимо своих мучителей, возмущался медлительностью палачей при свирепых пытках и бранил дьявола за постыдное промедление. Его стали скручивать, бить, хлестать плетьми, опалять огнем, и растянутые члены тела готовы были к гибели, но дух, который призывал Господа Христа, пребывал в победе. К его груди прижимали раскаленные пластины, и между ними каплями брызгало расплавленное железо, и шипело пламя. Раны наносились одна за другой, свирепые пытки сменяли одна другую; мелкие крупинки соли под трескучим огнем распылялись по его телу, и орудия применяли уже не только к его наружным членам, но и ко внутренним. Никакая часть тела не осталась невредимой, и тогда они обратились к каре, которую собирались применить изначально.