Глава 4
Закрывая глаза, человек обычно видит темноту. Но для него темнота давно уже стала недосягаемой мечтой. Стоило ему смежить веки, как перед глазами начинал клубиться кровавый туман. Почти мгновенно в нем вырисовывались человеческие силуэты. Чаще всего это были смутные образы людей в белых халатах; реже появлялись черные фигуры - люди в униформе тайерской Службы безопасности. Когда-то он пытался запоминать их лица, заучивать имена и звания... он повторял их, словно молитву, когда через его прикованное к операционному столу тело проходили электрические разряды, и казалось, что кости плавятся от нестерпимого жара; он выкрикивал угрозы в равнодушные лица, когда острые лезвия вгрызались в его плоть. Когда-то он тешил себя мечтой, что однажды поквитается с каждым из своих мучителей. Ворочаясь на жесткой койке, он с болезненным наслаждением придумывал им достойные кары; шептал трясущимися губами полные ненависти и злой насмешки прощальные речи... Долгое время лишь надежда давала ему силы, чтобы пережить новый день - отличающийся от предыдущих лишь интенсивностью и видом пыток. Но его стойкость была растрачена понапрасну: давно слились в размытые пятна черты ненавистных лиц, а их обладатели теперь уже никогда не ответят за свои преступления. Не перед ним, по крайней мере. Они исчезли. Сбежали, оставив своих жертв надежно запертыми в камерах - умирать от голода, жажды и яда, медленно расползающегося в их крови... в день, когда это случилось, он почувствовал в воздухе резкий химический запах - за секунду до того, как тело перестало слушаться его, а сознание начало меркнуть, утопая во тьме... ...но он был силен. Куда сильнее, чем когда-либо думал. Он помнил свой отчаянный крик и энергию, бурлящим потоком наполняющую одеревеневшее тело. Помнил, как сминалась толстая железная дверь от движения его руки... помнил, как несся вперед, ведомый чувством узнавания и бурлящей в крови ненавистью. Как оказалось, одна из его мучителей все-таки не сумела сбежать. Хруст ее ребер, ломающихся, словно сухие ветки, стал первой и единственной его радостью со дня пленения. Последней его радостью, как выяснилось немногим позже. Он нашел выход из тюрьмы... лишь затем, чтобы понять: ему никогда не выйти за маняще приоткрытую дверь. Что-то держало его внутри крепче тугой цепи. Он был заперт - хоть и не было никого, кто мог бы помешать ему уйти. В тот момент его сознание потонуло в отчаянии и животном страхе, чтобы никогда не проясниться вновь. День снова потянулся за днем, как было и прежде. Никто больше не приходил за ним, чтобы истязать, - но память, невероятно живая и яркая, с лихвой заменяла ему настоящих мучителей. Когда реальный мир так похож на воспоминания, отделить одно от другого очень сложно... ...Но что-то изменилось в этом монотонном кошмаре. Где-то наверху вновь затеплилась жизнь. Кто-то вернулся, чтобы продолжить кровавую работу... Кто-то вернулся, чтобы заплатить за все. * * * Вонь, стоявшую в коридоре, наемники почувствовали задолго до того, как обнаружили ее источник. От непередаваемой смеси ароматов мертвечины и горелой проводки едва не вывернуло даже привычного ко всему Даррена. - Это еще что за дрянь? - пропыхтел Ховард, прижимая ладонь к носу. Цветом лица взломщик почти сровнялся с серовато-белыми стенами. - Дохлятину впервые чуешь? - огрызнулся командир. - Труп где-то поблизости валяется. Он ведь не попытается нас сожрать, а, Дагна? Если Даррен и хотел разрядить обстановку, ему это не удалось: вопрос прозвучал пугающе серьезно. В ответ раздался лишь слабый стон и невнятное бормотание. Обернувшись, Даррен увидел, что Дагна тяжело опиралась на плечо Джима. Ее голова свешивалась на грудь; пальцы одной руки цеплялись за локоть медика, а второй - за плечо Брюса. Дыхание женщины было хриплым и прерывистым. - Ей плохо, Дар, - обеспокоенно произнес Джим. - И вряд ли это от запаха. Дагна что-то прохрипела и, задрожав, крепче вцепилась в спутников. Брюс аккуратно притянул ее к себе и подхватил на руки - с легкостью, удивительной для человека его телосложения. - По-моему, с ней такое впервые, - заметил он с беспокойством и восторгом одновременно. - Что-то заставляет ее способности проявляться сильнее, чем обычно. Очень любопытно... - Ты еще тесты провести предложи, рожа службистская! - Джим, неизменно мягкий и дружелюбный, сейчас, казалось, был готов наброситься на бывшего агента: к широкому лицу медика прилила кровь, а глаза яростно заблестели. - Может быть, и стоило бы, - невозмутимо парировал Брюс, не сводя внимательного взгляда с искаженного гримасой лица Дагны. - Не мешало бы понять, что эти приступы вызывает, и как их... Дагна слабо вскрикнула, дугой изогнувшись у него на руках. Ее широко распахнутые глаза казались черными из-за неестественно расширенных зрачков; рваное дыхание вырывалось из груди жутковатыми хрипами. Безо всякого пиетета Брюс опустил ее на пол и, коротко замахнувшись, ударил по щеке. Судорожно в