Смотрю на неё, смотрю - - - кто она? Какая страшная! Только бы не шевелилась, ведьма-оборотень! Я вижу её насквозь. Неужели я сам привёл её в мой дом?! Неужели я сказал ей: "люблю"?! Я хватаю её за волосы и бью головой о стену. Я весь в крови. Я бегу за дверь, и за другую, третью, четвёртую, пятую, сбиваюсь со счёта, выбегаю наконец-то - в ночь под дождь. Ничего не вижу, ползу, цепляясь за стену, такую каменную! Пальцы прилипают к ней и отрываются от руки. Я больше никогда ничего не напишу!.....................
<p>
Джордж</p>
<p>
</p>
<p>
Она пошла и возвестила</p>
<p>
Марк</p>
<p>
</p>
Он прилёг, обнял левую руку правой и ответил: "Я могу всё объяснить. Вот представь, что мы - настоящие супруги. Так. Вот мы сидим вдвоём в саду на закате. Розы, соловьи и всё такое прочее". Вдруг умолк, глаза его закрылись.
Несколько минут он был неподвижен, потом заметался, зацарапал подстилку, оскалил стиснутые зубы, хрипло застонал, словно от нестерпимой боли.
Я позвала на помощь слуг. Они почти вытолкали меня из каюты.
Приникнув к двери я слышала его крики и умоляла Того, Кто может помочь ему, сделать это поскорее.
Когда внутри стало тихо, люди вышли и посоветовали не тревожить его, но я ослушалась.
Он сидел на кровати прижавшись любом к стене и трясясь, как от озноба. Его ноги казались переломанными и вывихнутыми из всех суставов. Одной рукой он цеплялся за обтёсанные брёвна, другой - забинтованной - обнимал самого себя за шею.
Подкравшись ближе, я расслышала его лепет: "Мой маленький, мой бедный птенчик! Успокойся, не бойся, не плачь. Я никому не дам тебя в обиду".
Наверное, от отчаянной жалости я решилась тронуть его за плечо.
Он отшатнулся, ощерился, как дикий пёс, прошипел:
- Не смей касаться меня, женщина!!!
Я вспомнила, как однажды в Швейцарии хотела погладить его собаку, но она чуть не укусила меня, а он сказал: "Никогда не заноси над зверем руку. Протягивай её снизу, как будто чем-то угощаешь".
Для большей верности взяла конфету и поднесла ему так, как он тогда учил. Он уставился на шоколадную ракушку, нахмурился и выпалил: "Нет! Не хочу!". Посмотрел на меня сурово, искоса, но левый угол его рта обнадёживающе дрогнул: "Вот наемся лучше чеснока - и помру молодым!".
Старый добрый коронный заскок!
- В твоём лице род вампиров потерял бы самого уникального представителя - теплокровного, отражающегося в зеркале, не боящегося солнца, одарённого музами и любимого людьми.
- Значит, не стану есть чеснок.
Я подсела к нему, ласково глядя на его опущенные веки.
- Ты меня узнал?