- К тому, кто здесь живёт - к вашему хозяину.
- Наш хозяин уж давно не живёт, а только мается. Не велено никого пускать.
- Оставьте парня в покое! - прибавил смуглый усач с такой страстью, словно имел в виду самого себя.
- Мне, собственно, нужен не сам лорд, а его доктор.
- Занят он. Своих заводите, - отрезал чёрствый старик.
- Но необходима немедленная медицинская помощь моему... гражданскому мужу, замечательному человеку и поэту!
Привратник возвёл глаза и руки к небу:
- Нет поэта кроме милорда...
- И мистер Х.- редактор его! - вклинил самый молодой и рыжий.
- Подите себе с Богом, мэм... от греха подальше...
<p>
***</p>
Можно ли было отступить? Мне несказанно повезло: обогнув неприступную виллу, я обнаружила отрытое окно на первом этаже и с ловкостью, которой даже не ожидала, влезла в него и очутилась в самом зачарованном, задымлённом и захламлённом месте на свете, служившем, однако, кому-то спальней. Кровать без полога - бесформенная куча обрывков самых разных тканей и мехов - находилась в трёх шагах от окна, и среди этой пестроты в глубоком сне лежал Джордж, красивый, как изваяние Челлини, и мокрый, как рыба. На нём не было ничего, кроме трёх амулетов, татуировок и клочка шоколадного бархата. Его рука покоилась на спине бладхаунда. Более чуткий в своей дрёме пёс приоткрыл красные, мутные, словно пьяные глаза и снова закрыл. Я осмелела, шагнула к постели и тут над животом сони поднялась драконья голова стаффордширца и грозно зарычала, окончательно пробуждая боле ленивого стража. Оба ринулись на меня, но хозяйские руки со змеиной скоростью перехватили их за ошейники.
- Кто здесь?! - прокричал Джордж. Можно было подумать, что он ждёт убийц.
- Это я, Мэри.
- Какая Мэри!? - упор на первое слово.
- Последняя!...
- Как вы угодили в этот вертеп?
- Мне нужна ваша помощь...
- Это уж точно. Вон там, в углу на стуле - мой халат. Серый с отливом, да-да.
- Сколько ему лет?
Я не без робости взяла непонятного происхождения дерюгу и приготовилась бросить ему.
- Нет, - поменял он мои планы, - Оботрите им свои руки, и хорошенько.
- Зачем?
- Выполняйте.
- Вы хоть когда-нибудь отдавали это в стирку?
- Нет, и скоро вы поймёте, почему. То же самое - с шеей.
- Это уж слишком!
- Не кричите.
Возмущаясь, я всё-таки делала, что он велел.
- Нет, этого мало. Наденьте его.
Я обрядилась в балахон, сердито закатала рукава.
- Ну, что теперь?
- Теперь - знакомьтесь, - и отпустил собак.
Я взвизгнула, прижалась к стене, не помня себя от испуга. Звери подбежали. Резвый осторухий вскинул мне на грудь тяжёлые когтистые лапы, его товарищ вертелся вокруг и вдруг лизнул мою руку. Первый тоже норовил скорее обнять и расцеловать меня, чем покалечить. Опасность миновала, и ничто не мешало мне громогласно оскорбиться:
- Вы - просто хам!
- Разумеется! - Джордж соскочил с ложа, чуть не падая, шагнул ко мне и глянул в упор, - Ведь я непрошено проник в ваши покои и теперь с презрением созерцаю наготу вашего нелепого, ущербного тела!
Он держался как хороший трагический актёр и смотрел на меня так, будто и впрямь это я перед ним стояла голая. Я отвернулась и села на стул, машинально трепля по затылку собаку, а та, услышав голос хозяина, покинула меня, и другая тоже.
- Что там интересного? Сюда смотрите, - не унимался уязвлённый, - Любуйтесь!...
- Прекратите! - бешено закричала я, топая ногой.
Как и следовало ожидать, явились слуги - втроём - и тупо разглядели меня в анахоретском рубище поверх модного прогулочного платья и своего хозяина в эзотерических символах на торсе и арабских письменах на руках и ногах. Он стоял, прислонившись плечом к дверце платяного шкафа (можно представить, что он там хранит!), подбоченившись и ожидая приветствия.
- С благополучным пробуждением, сэр!
- Спасибо.
- Что прикажете насчёт дамы?
- Принесите ей выпить и помогите раздеться.
- А вашей светлости?
- Мне, - изящный самодемонстрационный жест, - вроде дальше некуда...
- Я к тому, чтоб, - сакраментальная гримаса, - выпить.
- Нет, сегодня - без меня: пятница.
- Пятница была позавчера.
- А что тогда сегодня ?
- Воскресенье, сэр.
- Нда?... Ну, и что вы стоите?
- Сию минуту!