- Не смейте так со мной обращаться!
Однако то, что через минуту его там уже не будет, не вызывало сомнений, и я затаилась у стены, надеясь, что не в мою строну направится изгнанник. Так оно и вышло.
<p>
***</p>
Сумрачная душа, мечтающая о счастье, вскоре пренебрегала народным правилом после драки кулаками не машут, но в поисках обидчика натолкнулась на меня.
- А вот и вы - как всегда не вовремя! - крикнул, - Хотите, я скажу вам комплимент? - Вы плохо выглядите!
- Уверена, что в вашем сердце найдётся снисхождение к моему уродству, как я всегда нахожу время, чтоб прийти на помощь своему... прототипу.
Я решительно сжимала обеими руками его запястье, что было не лишне.
- Дорогая, если Кларе не удалось вразумить вас, то я буду рад предоставить вам адреса ещё двух-трёх дюжин дур, способных рассказать, к чему ведут попытки мне помочь!
- Допустим, вам я помогать не собиралась. Речь о докторе: ему грозит опасность.
- Он сам себе роет могилу!
- Ладно, пусть роет, а нам надо серьёзно поговорить.
- Я не желаю с тобой разговаривать!... Как ты могла!? Бежать средь ночи в разбойничий притон - только затем, чтоб заступиться за этого паразита!?... Я, чёртов олух, сам хорош! Добро б змею пригрел, а то ведь вошь!...
- Он по-своему мил и талантлив. (Это я зря сказала)
- Его талант зависит от того, как туго он накачался дуревом! На днях, сожрав пару фунтов опия, он лицезрел древнюю богиню. У неё было три ноздри - пирамидкой - а место рта и глаз занимали срамные щели. В нижней, однако, скрывались зубы. Правую верхнюю заполняло глазное яблоко с огромным - слышите? - красным бельмом! А из левой будто только что это яблоко выдрали!...
<p>
***</p>
Привести меня в сознание удалось только на заре. Первое, что я увидела, - фреску на потолке - зодиакальный знак водолея. Вдруг поле зрения заняло лицо доктора, суматошно шепчущего:
- Он погубит вас, как погубил вашу сестру! Это - сущее чудовище!...
Подошедший Джордж двумя пальцами взял Уилла за шиворот, оттянул от моего ложа и толкнул в направлении выхода, сам присел рядом со мной, долго молчал, потом проговорил:
- А знаешь, что по-настоящему страшно?
- Нет! - хныкнул я.
- ... Человек, семь, нет, пожалуй, даже восемь или девять раз позволивший расквасить своё сердце, понимает, что ещё жив, что завтра - наступит, и налагает на себя самые кошмарные проклятия на тот случай, если вновь полюбит,... не зная другого способа себя обезопасить... Но приходит новый день,... и... новая любовь, неотвратимая, безнадёжная....... Ах, ну, что же мне делать!? О Боже!...
Я приподнялась.
- Ты страдаешь от невзаимности или боишься исполнения проклятий?
- Разве голова и живот не могут болеть одновременно с коленкой и горлом?... Бояться,... - встряхнулся, - Нет, я не боюсь. Пускай. Туда и дорога. А взаимность... - это только хуже! Скукотища!... Напишу поэму или драму, потом другую, третью... Такова судьба... И пусть вокруг хоть атомы дробятся!...
Встал, обошёл кровать и, не разуваясь, лёг параллельно мне.
- Не думаю, что это утешит, но ты не одинок в своих терзаниях. То есть мои скорее противоположны твоим: я, как ты и предсказывал, утратила способность любить, отвечать на чувства и вынуждена жертвовать моими близкими - фантомам, которым должна дать жизнь. Но я не хочу служить фальшивым призракам! Моему роману нужна правда!... О чём именно я должна писать?.......... Это не риторический вопрос!
Он повернулся на бок, подложил под голову руку.
- Моим бродягам слишком часто указывали дорогу, чтоб я хотел считать швы на чужих чучелах. Что же касается правды, то тут показательна история моего лучшего предка - Томаса Лермонта из Эрсилдана. Он был славным музыкантом и поэтом, а также слыл человеком, не способным ни на малейшую ложь, потому что такова над ним чара королевы фей, в чьём подземном замке он прогостил семь лет. Отсюда мораль: прав не тот, кто не врёт, а тот, кому верят.
С этой сентенцией он заснул, а я - пошла домой, где, раскидав по всей спальне одежду, юркнула под крылышко к Перси и встала лишь к обеду.
<p>
***</p>
Перси долго дулся и мялся и наконец выпалил:
- Мэри! сегодня утром я... почувствовал себя некрофилом!
Я пожала плечами. Клара, шьющая что-то младенческое, процедила:
- А Джорджу нравится, когда женщина притворяется мёртвой. Он часто меня об этом просил.
<p>
***</p>
Над озером вставала полная луна. Чёрную воду испещрили золотые стежки. Мы стояли вдвоём на балконе.
- Я ничего не могу с собой поделать. Мне надо видеть тебя, чтоб продолжать.
- Я не гипсовый болван в художественной студии.
- Я ничего от тебя не прошу. Делай, что хочешь, не обращай на меня никакого внимания... Как твоя драма?