- Так почитайте, - сказал он хмуровато.
- Право, я не знаю языка! - мне хотелось смеяться от непонятной радости, - Что значит вот эта надпись - на запястье?
- Жизнь - живым, смерть - мёртвым, проклятье - безбожным.
Я не удержался от хохота:
- Тут есть ошибка! "Смерть - мертвым" - это пустая фраза. Живые могут перестать жить, безбожные могут блаженствовать, но мёртвым ведь ничего, кроме смерти и не остаётся!
- А вот и нет. Мёртвые могут воскреснуть.
- Разве что воле Господа Всемогущего...
- Не знаю, по чьей, но это случается. Их по-разному называют: зомби, носфераты, вриколаки, вампиры...
- Чем же они плохи?
- Они... меняются... там... Они уже не могут смотреть на мир прежними глазами... И...
- Если они не причиняют вреда нормальным, пусть себе живут.
- У вас... доброе сердце... Немногие столь снисходительны...
- Почему вы так серьёзны и говорите так, словно верите в эти сказки!?
Он сделал досадливую гримасу, потом заставил себя улыбнуться:
- Вам неплохо удаётся пародировать мою леди Анну, а я как ей, так и вам скажу: всё это сущая правда. В старину люди точно знали, что среди них рождаются и живут подобные им, но не равные, отличные тем, что смерть берёт их - и отпускает. После её посещения их время останавливается - они не стареют и могут жить тысячелетья. Вспомните, ещё в гомеровской поэме один герой - вроде бы убитый - остаётся нетленным. Из страха перед ноосферами или из зависти к ним люди изобрели особые, наверняка истребительные способы погребения и казни: сожжение и обезглавливание. Только так...
- Только так и можно убить этих существ?
- ... Да.
- Кажется, это страшная тайна, - снова засмеялся я, - Обещаю никому её не разглашать!
Бедный мой гений. Он, как все мы, боится смерти и тешит себя изощрёнными выдумками.
<p>
***</p>
Представляете, мы стали говорить друг другу "ты" - по-итальянски и французски!
Право, я не знаю, как обо всём этом рассказывать! Что может написать неделю назад невинная невесточка в своём дневничке по поводу брачных утех? У меня были догадки насчёт того, как это бывает, даже довольно различные, но перед тем, что вытворяет этот архиизвращенец, бессильны воображение и язык.
"Язык вообще бессилен", - говорит разблистатльный автор самых красноречивых многоточий. Вон он, приводит в надлежащий инвалидный вид новую карту. Мы только что вернулись от живописца, написавшего мой нарядный портрет, а завтра отправляемся в Швейцарию. Здесь - цитирую: "камни и листья сделаны из мяса", перевожу: "слишком много соблазнов". Мы даже ссоримся из-за его девчонок. Не очень-то серьёзно. Просто мне жаль этих малюток. Джордж выслушивает мои нотации с францисканской кротостью. А вчера самую кульминацию моей проповеди прервал аплодисментами. Оказывается, я совершенно случайно сказал двустишье: "Ваше поведение едва ли угодит общественно морали".
<p>
***</p>
"Ненавижу города! Зачем это всё - эти часы! Эти... копилки! Нет! Сегодня же ноги моей не будет здесь! Не одной!" - так сотрясал воздух Байрон первый же вечер в Берне.
Благими намерениями выстелена дорога в Ад. Его необузданная щедрость затеял реверанс цивилизации: открыл счета в здешнем знаменитом банке на имена всех своих спутников, вложил в каждую ячейку по одинаковой сумме и спросил нас, довольны ли мы. Кокни чуть в землю ему не кланялись. Тридцать тысяч золотом! Они, наверное, и не знали, что бывают такие числа! Меня же всего трясло от негодования, и как только мы остались наедине с незадачливым благотворителем, я крикнул:
- Спасибо! Спасибо вам от всей моей жалкой душонки! Наконец-то я узнал себе цену! Безвестному издателю я дороже, чем вам! Меня вы приравняли к быдлу, которому по сумасбродному капризу швыряете под ноги жемчуг!...
- Кого вы назвали быдлом? Надеюсь, не тех добрых и честных людей, что не раз спасали мне жизнь?...
- Тоже мне заслуга! Вы только и твердите, как она - жизнь - вам противна!...
- Они предпочли возможность жить прилично скитанию со мной...
- Опомнитесь! Мы оба знаем, что вы повытаскивали этих молодчиков чуть ли не из тюрем, и не было у них никогда никакой возможности жить по-человечески! Единственный, кто принёс вам жертвы - я!...
- Так вы их принесли - за деньги?
Я содрогнулся, увидев его злые глаза и, стиснув зубы, выслушал неприводимый укоризненный монолог, имеющий целью внушить мне, что последнюю неделю я лишь удовлетворял свои желания и вообще не способен к чему-то похожему на жертву.
- А каких вам надо жертв?! Смерти моей что ли хотите?!!
- Напротив, - отвечал милорд с улыбкой Моны Лизы, замыслившей детоубийство, - Жизнь ваша мне куда желанней.
- Если вам дорога моя жизнь, сделайте её достойной. Это в ваших силах.
- Итак, пятьдесят тысяч...
- Ежемесячно!