- ... Я готов любить тебя, как сестру.
- Что?!! А! Ну, и как это понимать?!
- В меру разумения! - ответил я, резче, чем собирался, - ... Да если бы хоть половина того, что обо мне болтают, была правдой, я давно бы уже сидел за решёткой и гнил от сифилиса.
- Ты сам даёшь всем повод о тебе судачить. Зачем ты целыми вечерами рассказывал нам, как таскался по борделям, сколько женщин перезнал за последнюю неделю?...
- Затем, что меня коробит от проповедей свободной любви в уютном домашнем кружке! Любовь - это тоска, свобода - ужас. Да! Именно так! Но Перси хоть кол на голове теши!...
- Не смей его ругать!
- ... Мэри, ты ведь останешься со мной?
- До тех пор, пока ты не наёдешь новую подружку?
- Покуда не разлучит смерть.
- ... Ты делаешь мне предложения?
- Пока нет. Пока только прошу - будь спутницей моей жизни. Интимную сторону мы уже обсудили. Имя можешь оставить прежнее или вернуться к девичьему, а то ведь если кто-нибудь при мне поздоровается с тобой как с леди Байрон, я же в обморок упаду... Моим состоянием распоряжайся, как своим...
- Я сама могу заработать на жизни.
- Чем?
- Литературой.
- Уверена?
- Почему нет?
- Ты путаешь предложение с просьбой.
- Иногда это одно и то же.
- Для меня - никогда.
- Но ты уже многое мне предложил.
- Ещё ничего. Я сказал, что готов жить в белом браке, что ты можешь сохранить за собой имя Шелли и будешь владеть моим имуществом.
- Ты такой буквоед?
- Я профессионал.
- А может, дело в том, что тебе нечего предложить?
- Это не так. Но... я, кончено, волнуюсь.
- Я заинтригована.
- Я никому ещё этого не предлагал.
- Я вся нетерпенье!
- Подожди. Вот ещё одна просьба: не считай меня противником твоих убеждений. Мне смешны некоторые феминистки, но в самом феминизме я вижу стремление женщин избавиться от того,... что мне в них противно.
- Прекрасное признание.
- А теперь... Мэри, предлагаю тебе... зеркало... и пару конфет,... а если понравится,... то можно и больше.
Она засмеялась и кивнула
Пока я ходил за атрибутами, разделась до сорочки и залезла под одеяло, но в этом не было никакого соблазна. Голодная, съела сразу половину лакомства, спохватившись, предложила и мне, но я снова превратился в надменного Конрада:
- Нет, благодарю. Моё зеркало - кинжал; моя конфета - пуля!
Аплодисменты.
Сняв корсарскую шляпу, я прикорнул на подушку, подсунув плечо под голову Мэри:
- Знаешь, чем мы можем заниматься? Сочинять в соавторстве: твои сны; мои связи в издательствах. Надеюсь, нам не придётся долго спорить, кто будет сверху - на обложке, разумеется.
- Я хочу сначала заняться редактированием рукописей Перси.
- Помилуй! На это же жизни не хватит.
- Вы колки, принц.
- Не дождётесь, леди. Но всё равно спасибо: хуже быть тупым.
Наконец она задремала.
Я осторожно высвободил затёкшую руку и приготовился наверстать ночную утрату.
<p>
Франкенштейн</p>
<p>
Тогда я была при нём художницею</p>
<p>
Притчи</p>
<p>
</p>
К вечеру дождь стал утихать. Когда последние капли упали на крышу, П. закончил свой рассказ, и наши взгляды обратились на Байрона, а он по-прежнему смотрел в окно, поминутно вздыхая. Тогда его заклятый врач спросил:
- Милорд, а вы нас чем-нибудь напугаете?
- Конечно, - он порывисто оглянулся, - Слушайте внимательно: в течение двенадцати часов при самой вдохновляющей погоде мне ничегошеньки не пришло в голову... По-моему, это действительно кошмар. Пойду глотну валерианки.
Прошуршал вдоль стены и исчез. Уильям с Перси переглянулись и захихикали.
- Бедняга! Как его пробрало! Не пустил бы себе в лоб пару пуль. Мэри, ты сейчас же должна перед ним извиниться.
На мои возражения доктор с ухмылкой сказал:
- Он вовсе не так страшен, как кажется.
Я рассердилась, схватила шаль и выбежала вон.
Живое стихотворение сидело на обломке древней стены и лицом к озеру. На его левое плечо набегала пурпурная лента зари, на правое - спадал синий полог далёкого ливня. Он курил длинную костяную трубку и громко говорил на непонятном наречии. По интонации было трудно понять его настроение, но я успела убедить себя, что он обижен и теперь жалуется своим духам, накликая беды на мою голову.