- Мы ещё очень много не знаем о нём, но уже сейчас хочу вас предостеречь: вы к нему неравнодушны, а между тем он может быть вашим сводным братом.
- Исключено. Леди Стирфорт готова была перегрызть горло моему Джорджу после того, как он чуть не расстроил её свадьбу.
- Каким же образом?
- Он заявился на венчание, и, когда священник по обычаю призвал того, кто знает, почему этот брак не может быть заключён, поднялся и крикнул на всю церковь: "Я знаю, что этот человек женится не по любви". То есть на самом деле его речь была длинней и сложней, но общий смысл таков.
- И всё же церемония состоялась?
- Да. Все рассудили: это ж Байрон, что с него взять?...
- Но он был прав?
- Конечно. Джонатан любил другую женщину, но безответно... Или она умерла... Я не знаю точно.
- А кто может знать?
- Огаста, мистер Х., слуги, если кто-нибудь из них до сих пор жив. И вот ещё - во Франции у Джорджа был какой-то независимый конфидент. Они познакомились на Средиземноморье. Тот вёл торгово-дипломатическую компанию с Россией...
- Россией?
- И Турцией. А потом задаром поставлял оружие сулиотам. Широкий был человек.
- Может, попробуем его найти?
- Попробуем, если нас тут не перебьют.
С этими словами Альбин передала мне ружьё и удалилась; я остался один.
Луна, начинающая таять с левого бока, всплывала над горами, высветляя их и небо. Звёзды пришли в движение: млечный путь стал как стая светлячков, устремлённых от горизонта к горизонту; пояс Ориона сложился в треугольник. Остывшее, казалось, кострище стало источать белый дым, застилающий площадку перед домом, и средь этого седого морока явилась человеческая фигура в серебристо-тёмном одеянии, медленно идущая к гостинице.
Я зажал себе рот рукой - она была как ледяная! - и взмолился Создателю...
У пепельной границы призрак остановился, склонился и вынул из груды праха прямоугольную перегибающуюся пластину. Да это же книжный переплёт! Это сожжённый мной "Манфред"! Тень поднялась, подставляя исчезнувшие страницы лучам луны. Дым заклубился гуще, его клочки вдруг стали превращаться в листки, слетающиеся в пустую корку, как большие белые бабочки. Книга наполнилась вновь, ожила. Призрак бережно положил её, раскрытую, наземь и удалился в том направлении, откуда пришёл сутки назад я.
Как ни безмерен был мой трепет, любопытство и вера в лучшее пересилили, и я вошёл сначала в дом, потом спустился по жуткой лестнице, бегом пересёк зал и оказался на улице (не всегда уместное выражение, но я не знаю, как ещё сказать), шагнул с крыльца, приблизился к пепелищу и, задыхаясь от изумления, увидел невредимой книгу, которой малодушно хотел отомстить за мою собственную незрелость, прижал её к сердцу. Наверное, так повёл бы себя Онегин, если бы Зарецкий сказал о Ленском: "Убит!... А, нет, целёхонек!".
До утра я сидел со свечой в блаженной тиши кухни и перечитывал со сладкими слезами и волнением, большим, чем когда-либо. Прежде Манфред был дорог мне как моя собственная воображаемая ипостась, теперь же я видел его со стороны, как другого человека, жалел, любил и понимал, как другого, и знал, что не Охотник, не Фея, не аббат, а я один могу спасти его.
<p>
XI</p>
Проснувшись, я приподнял голову, и страница, прилипшая к моей щеке, отклеилась, словно кто-то легонько щипнул меня. В комнате без окон трудно было угадать время. Я вышел в гостиную и понял, что утро в самом разгаре. Где же мои товарищи? Наверняка Альбин будет злиться на меня, покинувшего пост, а может, она ещё спит и нечего не узнает... Повесив по-охотничьи ружьё на плечо, сунув книгу за пазуху, взошёл наверх, на балкон. Солнце плеснуло мне в глаза рыжим светом. Поворотив взгляд, я увидел прекрасную разбойницу, которая, уцепившись за перекладину под самым навесом, подтягивалась и опускалась, видимо, чтоб развить силу в мышцах рук. Бёдра её были обтянуты штанами, сквозь тонкую сорочку просвечивал стан, и я опять почувствовал себя очарованным, подумал, пусть эта девушка не скромна и не добра, но её отваги, стойкости, искренности так не хватает всем салонным богиням и усадебным ангелам!
- С добрым утром, мисс Байрон!
Она соскочила пантерой и ринулась на меня.
- Где вас черти носили всю ночь!?
Я попятился. Альбин остановилась, упёрлась кулаками в боки и расхохоталась:
- Полюбуйтесь на этого храбреца! Со стволом подмышкой - и готов пятками сверкать! Не бойтесь. Вас и надо бы вздуть, но я не трону того, кто держит эту книгу.
- Мне захотелось ещё раз прочесть - после всего, что вы говорили...
- Ну-ну. Пойдите умойтесь.
- Джеймс и Полина уже проснулись?
- Не знаю. Э! Ружьё оставьте.
Отыскав спальню Стирфорта, я застал его соскребающим дрожащей рукой мыльную пену с иззелена-бледных щёк перед тазом, что вчера был переполнен золотом.
- С добрым утром, - поприветствовал я, - Как вы себя чувствуете? Как вам спалось?
- Спасибо, недурно.