Вместе с тем мы можем заметить, как исчезли из быта Мекленбургских Славян Осенние праздники, или Овсени. Они уже сто лет тому назад были заменены чем-то вроде посиделок, во время которых все же рассказывались старые сказы и песни прошлого. Осталась, таким образом, лишь одна часть этих празднеств, та часть, где передавалась грядущим поколениям словесная традиция прошлого, история, космогония, верования и обычаи. Именно Овсени были этим днем в жизни древнего Славянства, когда передавалась традиция и когда подросшие мальчики становились равноправными членами общества после пострижения им волос по-мужски и после испытаний как в ловкости, силе, уме, так и в знании традиции прошлого.
Рождество — это время, как говорит Мармье, «когда все родственники встречаются и когда все друзья собираются вместе, когда все соседи идут друг к другу, как бы сообщая счастливую новость. Уже хозяйка приготовила пенистое пиво, блюда из сухого изюма, которые появляются только в исключительно торжественных случаях, и подарки, предназначенные членам семьи, обитателям дома и приглашенным».
«В Сочельник все находятся в одной комнате, но комната, где заперты подарки, хранит чудесную тайну приготовлений, и благодаря разным таинственным признакам видно, что там готовятся большие события. Дети кричат и прыгают, девушки воображают, какие новые украшения они получат, а мужчины, несмотря на их стоицизм, начинают проявлять признаки нетерпения. Наконец открывается дверь и перед глазами восхищенных зрителей является елка, сверкающая множеством огней. По обеим сторонам ее стоят столы, полные подарков, угощения и всяких лакомств. Все с криком бросаются каждый к своему пакету, смеются, радуются и вечер заканчивается песнями и веселым ужином».
Мармье называет елку «этот религиозный символ». Из его описаний не видно, вся ли Германия праздновала в эти времена елку или только одни обитатели Мекленбурга.
Автор говорит, что Рождество — любимейший праздник Мекленбургских фермеров и что его можно сравнить только со свадебными торжествами, когда выдают замуж или женят детей с фермы.
Церемония свадьбы описывается Мармье так: «В этот раз дом снова полон друзей и родственников, столы ломятся от жаркого и кувшинов пива. За несколько дней до церемонии какой-либо из друзей дома в роли свадебного глашатая садится на коня и в изукрашенной лентами шлапе, с цветами на одежде, отправляется по окрестностям звать гостей на свадьбу. В указанный день приглашенные являются, кто на коне, кто в экипаже, и устраиваются, как могут, кто на чердаке, кто на сеновале, в амбаре, где есть место. Они привозят с собой подарки жениху с невестой. Жена пастора лично украшает невесту. Она одевает ее в черную юбку в знак серьезности жизни, в которую входит молодая, и опоясывает ее белым передником в знак чистоты. Она ей надевает — в знак богатства — золотые цепи на шею и кладет ей на плечи белый воротник в знак надежды. Воротник вышит зелеными узорами. На грудь она ей кладет золотые блестки, цветы в волосы и корону на голову в виде птичьего гнезда. Так наряженная невеста отправляется в путь в сопровождении двух молодых женщин и восьми всадников почетного конвоя».
Остановимся здесь, чтобы вспомнить, в параллель с этим обычаем, наши деревенские обычаи. У нас молодых «величали», пели (в Юрьевке):
Из сопоставления видно, что наши южные крестьяне считали нареченных молодых как бы царями или королями. Невесту, идущую к венцу, они величают «кралей» (королевой), и обещают молодых «огневи дати», когда из-под венца они влетают через костер горящей соломы во двор. В последнюю бросали в Юрьевке колосья из Первого Снопа. Как мы указывали в книге «Языческий фольклор на Руси», солома, сноп — атрибуты Бога-Отца, а в древности — Деда Вселенной — Исварога-Исвары.[135]