Настоящий научный взгляд на «суеверия» уже иной. Теперь считают, что «за суевериями скрывается некая реальность». Их изучают, старательно записывают, но прежнее варварское отношение науки к ним, когда над суеверными людьми смеялись, истребило большинство этих суеверий, а главное — нарушило их стройный порядок, в котором был известный смысл.
Мармье говорит дальше: «Все стихии[139] имеют здесь добрых или злых гениев, невидимый и мистический мир касается всех сторон мира видимого и занимает все умы своими неопределимыми гармониями и сверхестественными проявлениями. В водах живет чудесный Музыкант, чарующий своей арфой и серебряными струнами ухо и душу рыбака, в лесу — Дух Мечты одиночества, обладающий нежным взором и издающий тихие вздохи, в воздухе старый Один, осужденный на постоянную скачку на своем коне, за всегда ускользающей добычей, за которой он охотится». Нет сомнения, что в этом образе Одина заключен другой, а именно — Небесного Всадника-Вестника Ашвина.
«Недра земли, горы заключают свой мир неутомимых гениев, хранящих алмазы и кующих металлы». Здесь, конечно, тоже переложение образа Небесного Кузнеца Твастыря[140] -Перуна на гениев подземного царства. Это Твастырь-Перун кует в Небесной Кузнице мечи и рала, согласно Ведам. Смешение легенд и перекладывание образов один на другой — постоянное явление в веках. Все народы, имевшие первоначальный стройный мифологический мир, кончали тем, что начинали путать Атрибуты Божеств. За первым смешением Атрибутов следует разделение религии, первоначально целостной, на отдельные культы, а затем на враждующие друг с другом религии, секты и, наконец, за этими изменениями следует смерть религии.
Мармье говорит дальше: «Старые замки, руины имеют [сво]их гостей, таинственных (обитателей), которые хранят развалины».
Как видно, во-первых, из этого описания, лошадь играет большую роль, и сам старый Один скачет во время охоты на своем неутомимом коне. Конная же охота — Иллирийская охота, что видно из рисунков на посуде, найденной в Германии, в могильниках. Эти рисунки, записи при помощи идеографического письма, достаточно многочисленны, и они совпадают с текстом «Книги об охоте», уже цитированной нами в предыдущих трудах на эту тему. Разрозненные упоминания о ней имеются и в Римских, и в Греческих источниках. Что касается духов, населяющих руины, то это общее явление для Славянского религиозного мировоззрения. В символике скачущего на коне Одина есть еще образ Иллирийского быта, а сам Мекленбургский быт является почти копией этого быта. Иллирийцы тоже жили большими поместьями, и челядь, работая в поле, ухаживая за скотом, пользовалась уважением хозяев и жила с ними одной жизнью. Хозяева развлекались охотой, причем любили скачки в поле, в погоне за зверем.
Надо отметить, что Германская мифология в сильной степени насыщена элементами Славянской, а последняя, вероятно, в значительной степени насыщена элементами мифологии Иллирийской.
Мармье говорит, что в старом Шверинском замке «живет Пук, существо невидимое, подвижное, читающее в сердцах людей как Асмодей,[141] которое сторожит день и ночь дворец, помогает чистым сердцем и тревожит без устали тех, на устах которых только фальшивая похвала, а в сердце одно предательство».
В этом абзаце мы без труда узнаем Славянского Домового. Как и в предыдущем случае его образ перекрыт образом Пука, или Пека. На юге Росси, сердясь, люди говорили: «Цур тебе, Пек!» Первое слово — испорченное Щур, т. е. дальний Пращур, уже ставший за давностью священным для каждого человека в силу культа Предков. Пек — второе лицо, сопутствующее Щура. От кого отворачивается Щур, тот принадлежит Пеку. Вероятно, Пек — Дух Зла. Поэтому и ад по-русски — пекло. То ли пекло происходит от «печь, жечь», то ли от того, что там обитает Пек (или Пеки).
Автор говорит о нравоучительных легендах с христианским и Библейским содержанием, как например, о детях, укравших хлеб у бедного пастуха и обращенных в камни, о богаче, отказывающем бедняку в помощи, и дом этого богача погибает от удара молнии. Бедняк укрывается под дубом, куда прибегает и пострадавший богач и там они мирятся. Дуб, как мы указывали в предыдущих работах, есть символ Перуна, а сам Перун — один из Атрибутов Исварога.[142] Поэтому «укрыться под дубом» означает в то же время «прибегнуть к Божьему покровительству», последнее достигается молитвой, и, таким образом, оба эти человека, соединенные несчастьем, сотворили молитву и с ее помощью очистились оба от греха, первый от греха скупости, второй от греха обиды.
Есть еще один сокровенный смысл этой легенды: разделенные земным богатством, эти люди соединились в молитве, объединились в Боге, а в нем они объединились через несчастье, а также через молитву. Обращение детей в камни — это увековечение совершенного греха. Камни должны напоминать людям о тяжести воровства, как грехе.
По словам Мармье, дьявол играет большую роль в жизни и традициях Мекленбурга, появляясь то в черном плаще, как Мефистофель, то в виде [члена] магистрата или в виде крылатого дракона. Там он строит церковь, здесь — перебрасывает мост, а в другом месте помогает срубить дерево или вспахать поле. Нет такого труда и глумления, на которое бы он не пошел ради уловления души человека в свои сети. Чаще всего он бывает обманут, ибо те, кому он помогал, обращаются к Богу за защитой.
Скажем лишь, что в этом виде дьявол является отголоском дракона в древности, что идет, несомненно, из Азии, вероятно, из Ферганы еще, ибо Дракон — символ китайского происхождения.[143]
Автор добавляет: «Он (дьявол) представляет из себя чувственность, отталкивающую и грубую, которую побеждает разум». Последнее — попытка реалистически настроенного романца «разумно объяснить заблуждение» крестьян, создавших Мекленбургские легенды. С материалистическими попытками объяснения Добра и Зла нам не впервые приходится сталкиваться. Европейцы, прожившие Средневековье в формальном благочестии, не добираются «до сердцевины» вопроса. Между тем обитатель Мекленбурга, Славянин в прошлом, понимает Добро и Зло как два полюса, между которыми он должен жить, и его душа кидается к Добру, отрицая Зло. С точки зрения моральной, крестьянин-творец легенд может быть наивен, но он ближе к истине, нежели рационалистический европеец.
ПРОШЛОЕ МЕКЛЕНБУРГА
Самые старые сведения, имеющиеся о Мекленбурге, не идут дальше VIII века. Всё, касающееся предыдущих веков, говорит Мармье, объято густой и непроницаемой тьмой. Нас, Русских, это не удивляет. Германцы, начавшие уже в эти времена «мирное проникновение» в Славянские земли, скрыли подробности[144] такового. Однако мы знаем на практике, как происходит «Дранг нах Остен», и также имели дело с Тевтонским Орденом Боруссии, который мы уничтожили под началом Святого Александра Невского на Чудском озере. Если бы этого не было сделано, не осталось бы ни Польши, ни Литвы, а, может, не осталось бы и Руси, из которой вышла затем Российская Империя. Славяне оказались бы порабощены как «низшая раса», годная для Немецкой Культуры. Есть и исторические труды Гельмольда, говорящие о Славянах Поморья и Лабы (Эльбы), как о трудолюбивых и гостеприимных людях. Есть и Арабские свидетельства.
Мы приблизительно знаем, как случилось внедрение Германцев в Славянские земли, ибо к этим векам надо отнести и основание Нова Града на Волхове. В «Саге Святого Олафа», относящейся к 1000-му году или к XI веку, есть упоминание о «Земле Гардарики» (Нов-Град на реке Волхове). Этот «Град-на-Реке»,[145] или Гардарики, был основан кем-то, уже жившем в каком-то Граде, какой можно считать со времени основания Нова Града Старым Градом. Такой есть и сейчас в западной части Поморья в Восточной Пруссии, и называется он Старград.[146] Стар-град, или Стар-Град, мог быть тем Градом, который покинули богатые купцы, уже имевшие связи с Волховом, где у них могла быть фактория. У нас почти не имеется сомнений на этот счет, ибо к этому времени надо отнести внедрение в Русский элемент элемента Западно-Славянского, что можно видеть из Летописей. Об этом мы писали в нашем труде «Происхождение Русов».
143
Как показывают современные исследования, как раз наоборот, китайцы позаимствовали образ дракона еще в древности от арийских соседей.
145
Эта этимологизация не годится — мало ли на свете городов, расположенных на реках — и ни один из них так не называется.
146
Нем. Oldenburg (к западу от Бремена). Ольденбург, город в Германии, земля Н. Саксония. 145 тыс. жителей (1992). Машиностроение, пищевая, текстильная промышленность. (