Однако Сет демонстрировал во время экспериментов свои способности к ясновидению. При этом он продолжал заниматься моим обучением и рассказывать нам о сопутствующих процессах. При проведении тестов он изменял глубину моего транса, чтобы я научилась ощущать различные уровни сознания, а также показывал, как я могу использовать собственные ассоциации для получения определенной информации. Сет постоянно заставлял меня практиковаться в смене субъективного фокуса, давая объяснения в процессе.
Обычно на сеансах не было никого, кроме меня и Роба, — это нельзя назвать научным подходом. Но мы проводили тесты с конвертами не для того, чтобы что-то доказать ученым, или психологам, или кому бы то ни было еще. Мы пытались понять, чего можем и не можем ожидать от сеансов. Мы хотели проверить все сами и прямо сейчас. Я жаждала знать, что у нас получится.
Иногда Роб готовил конверты прямо перед сеансом, а иногда — заранее. Он использовал для теста самые разные вещи. Некоторые из них я видела — недавно или давно, — а некоторые не видела никогда. Например, он мог взять письмо, которое пришло накануне, и которое я уже прочитала, или старый счет, или вообще просил кого-то другого приготовить конверт — в этом случае даже сам Роб не знал, что в нем находится. Среди прочего, в конвертах оказывались обрывки бумаги, которые Роб нашел на улице, листья, подставка под бокалы, волосы, фотографии, наброски, счета. Иногда Роб специально подбирал предметы, обладающие сильным эмоциональным зарядом, иногда намеренно брал «нейтральные» вещи. Мы хотели проверить, есть ли у Сета предпочитаемая группа объектов.
Предметы вкладывали в конверт между двумя слоями светонепроницаемого картона. Конверт запечатывали и вкладывали в другой конверт, который тоже заклеивали. Я никогда не знала заранее, будет ли проводиться тест, и самих конвертов до сеансов не видела. Роб передавал их мне в середине сеанса. В это время я уже была в состоянии транса, обычно с закрытыми глазами (но в любом случае, вещь лежала в двойном конверте между кусками картона и была полностью невидима). Иногда, сообщая о своих ощущениях, я прижимала конверт ко лбу. После сеанса мы проверяли результаты (конкретные примеры я описываю в следующей главе).
Я чувствовала себя, как на качелях! Когда Сет хорошо справлялся с тестом, я потом несколько дней летала, как перышко. Когда что-то получалось не так, казалось, будто я вешу сто пятьдесят килограммов и прибавляю по полкило в час. Я считала, что малейшее отклонение от идеального результата ставит под сомнение независимость личности Сета.
В любом случае, наши эксперименты оказались бесценными — не только как часть моего обучения и способ укрепить уверенность в себе, но и как подготовка к другим опытам по выходу из тела, которые мы совершили на последующих сеансах. Кроме того, тесты и комментарии Сета помогли нам понять природу внутреннего восприятия — сделать это другим способом было бы невозможно.
Когда Сет стал варьировать глубину моего транса, я начала воспринимать два потока сознания — его и мой собственный — и в некоторой степени научилась различать, когда мои личные ассоциации помогают, а когда — мешают. В состоянии очень глубокого транса медиум не осознает, какие процессы в нем происходят. Для большинства медиумов процедура является настолько автоматической, что о внутренней психологической работе, которую они совершают, можно узнать очень мало. Сет говорил, что наше положение в данном аспекте является преимуществом.
Сообщая информацию, он часто обозначал разницу между своими и моими впечатлениями, объяснял мои личными ассоциациями и говорил, насколько они правильны. Я редко «отключалась» настолько, чтобы ощущать себя так, будто я сплю. Обычно я знала, что происходит, хотя могла практически мгновенно забыть об этом. Временами мы с Сетом говорили по очереди, поэтому я могла входить в транс и выходить из него за несколько секунд. Иногда я как будто сливалась с Сетом, полностью чувствуя его эмоции и реакции как свои. В таких случаях я-Джейн становилась фоном, дремала, но оставалась в сознании. Также случалось, хотя и редко, что я выступала на передний план, а Сет подсказывал мне, что говорить.