Прежде всего необходимо было наладить связь, а также найти врачей, которые согласились бы преодолевать расстояния в сотни километров. В 1928 году неким Альфредом Трейгером было изобретено педальное радио, которое питалось электроэнергией от велосипедного генератора. Фермеры пользовались азбукой Морзе, потом появились приспособления, позволяющие передавать голос.
Сейчас в Австралии нет такого места, где не появился бы санитарный самолет. В системе Службы здоровья самолеты с предельно коротким разбегом. Следующий этап — подключение особо отдаленных хозяйств к телефонной сети через систему спутниковой связи. Этого Джон Флин не мог себе даже вообразить.
С начала восьмидесятых годов даже край Никогда-Никогда ощутил благодатные результаты от ввода в действие этой системы. Теперь пастухи, оставаясь со своими огромными стадами на дальних пастбищах, могут по транзисторным телевизорам смотреть прямые передачи с Уимблдонского турнира или Олимпийских игр.
Когда я собирался писать эту книгу, люди, жившие «дальше, чем далеко», могли только слушать радио, да и то лишь некоторые передачи. Телевидение было для них недоступно, оно предназначалось только для жителей больших городов и наиболее крупных поселков провинции, где местные передаточные центры ретранслировали видеозаписи передач из Мельбурна и Сиднея чуть ли не недельной давности.
Кто же эти люди, что с небольшой горсткой помощников берут на себя ответственность за стадо стоимостью в двести тысяч долларов и больше и отправляются в такие дальние переходы, которые иногда растягиваются на многие месяцы? Не один десяток лет формировался особый тип человека — гуртовщик. С одной стороны, это человек очень подвижный, а с другой — в высшей степени терпеливый, потому что стадо рогатого скота нельзя гнать быстрее, чем девятнадцать километров в сутки, а овцы проходят и того меньше. Иногда в местах, обильных кормом и водой, животных приходится держать на открытом месте, не в загоне, не за забором, ожидая, когда пройдут дожди и наполнят водоемы там, впереди, на пути стада.
Гуртовщик способен жить месяцами в примитивных условиях. Он не берет с собой ничего, кроме спального мешка и небольшой тележки с провиантом, довольствуется коротким сном, так как за животными надо следить и ночью: нельзя допустить, чтобы они разбрелись в темноте или чтобы среди них возникла паника при нападении динго или от резкого крика ночной птицы. А если это все-таки случится, приходится вскакивать среди ночи и собирать стадо.
Ночные дежурства делятся на смены, однако гуртовщик отвечает за всех и должен для всех служить примером. Он первым на рассвете покидает спальный мешок и последним поздней ночью укладывается на твердую землю немного вздремнуть. Конечно, хорошо, если гуртовщик — человек добрый. А вообще-то каждый из них просто обязан чутко относиться к животным и не менее чутко к своим помощникам: ведь если они его бросят в пути, он окажется в безвыходном положении.
Хороший гуртовщик должен точно оценивать ситуацию. Каждый день полон неожиданностей, а времени на размышления нет. Надо немедленно решать — пережидать на месте опасность или двигаться дальше. Гуртовщику необходимо отлично знать местность, уметь предвидеть погоду, а знание кормовых и питьевых ресурсов на трассе следования помогает ему определить темп продвижения стада. Известно, что иной раз стадо приходит к месту назначения с большим весом, чем в начале пути, если опытный гуртовщик ведет его по тучным пастбищам и не заставляет двигаться слишком быстро.
Профессия гуртовщика содержит в себе значительный элемент азарта. Иногда «ставки» бывают огромными. Может случиться, что источник, в котором гуртовщик собирался поить стадо, высох, и ему приходится в быстром темпе совершать перегон к следующему водопою. Тогда уже возврата нет, потому что непоенное стадо не переживет обратного пути. Бывает, начинаются затяжные ливни, которые задерживают стадо на месте на недели и месяцы. А если при этом возникает угроза наводнения, гуртовщик должен любой ценой отогнать животных на возвышенное место. За одну дождливую ночь пересохшие глиняные карьеры превращаются в топкие болота, а сухие русла рек — в бурные потоки, переправа через которые невозможна.
Ошибка в этой ситуации может привести к гибели всего стада. Расчет должен быть очень точным. Гуртовщик не может позволить себе проиграть крупную игру с природой. Он прекрасно знает природу, доверяет своим людям и лошадям, рассчитывая так чтобы выигрыш достался ему. Ведь на карту ставится и его репутация, которая останется у него на всю жизнь. Всем известно, с какой молниеносной быстротой разносит вести «телеграф буша». Человеческая память хранит имена и дела людей, которые перегоняли огромные стада по пространствам, равным половине Европы; у костров вспоминают тех, кого давно уже нет, пионеров овцеводства Австралии, например жителя Тасмании по прозвищу Прожорливая Девятидесятка. Он был пастухом в одном из самых отдаленных уголков острова. Когда наступила пора стрижки, он погнал свое стадо в пункт, где работали стригали. До центра цивилизации пастух добирался три месяца. Когда он наконец явился, оказалось, что не хватает девяноста овец. Его спросили, куда пропали овцы, на что он спокойно ответил, что ему же надо было что-то есть. Оказалось, что все три месяца он каждый день забивал овцу и съедал ее!
Гуртовщик пользуется безграничным доверием хозяев, ведь они поручают ему почти все свое состояние. За многие годы путешествий гуртовщики обследовали весь Австралийский материк, даже его бескрайние центральные районы. В результате появился тип людей энергичных, уверенных в себе, привыкших рассчитывать только на себя. Однажды пастор стал упрекать пастуха за то, что он не посещает церковь, на что пастух ответил: «А зачем мне туда ходить? Все в округе знают, как ты однажды заблудился в буше в двух милях от своего прихода. Если уж ты на этом свете не можешь найти дорогу, то как ты можешь вести меня в те места, которых никогда не видел? Я — старый бродяга и еще ни разу не заблудился. Если я отправлюсь на небеса и буду надеяться только на себя, то не собьюсь с дороги, если же пойду по твоей указке, то нет у меня ни одного шанса дойти».
Этот великий Южный континент, на который европейские колонисты прибыли в поисках новых земель, в XIX веке мог предложить только одну ценность — роскошные пастбища.
В Австралии находится самая большая в мире скотоводческая ферма. Трудно сказать, сколько рогатого скота пасется на ее землях, этого не знает даже владелец (по приблизительным подсчетам, не менее семидесяти тысяч). Неизвестно, сколько там рождается каждую ночь телят, а сколько их загрызают динго. На территории хозяйства имеется пятьдесят шесть артезианских колодцев, оно располагает огромным парком грузовиков и собственным аэродромом.
В штате Виктория из-за воздействия ультрафиолетовых лучей шерсть черных овец светлеет на спине. Овцам это совершенно безразлично, но их владельцы от этого страдают, так как выбеленная солнцем шерсть значительно теряет в цене. Но и тут скотоводы нашли выход: теперь они одевают своих ценных овец в легкие «плащи» из искусственных материалов, отражающих ультрафиолетовые лучи. Австралийцы шутят: «Все слышали о волках в овечьей шкуре, а скажите, кто слышал об овцах в синтетических плащах?»
В Австралии ведутся широкие селекционные работы по выведению высокоактивных производителей, но особенно интересные эксперименты, за которыми напряженно следят тысячи стригалей (из страха лишиться работы), проводятся в области создания породы овец, которые сами сбрасывали бы шерсть и, следовательно, не нуждались в стрижке. За основу взята порода, известная еще во времена Римской империи. Опытная овца, сбрасывающая шерсть, была продемонстрирована ста скотоводам, съехавшимся на семинар в Сидней.
Если бы способность сбрасывать шерсть обрели миллионы овец, которые сейчас пасутся на австралийских пастбищах, то девяносто тысяч скотоводов сэкономили бы двести миллионов долларов, которые ежегодно затрачивают на стрижку. В свою очередь, это лишило бы работы стригалей, кочующих в сезон стрижки с одной фермы на другую. Однако представитель их профсоюза был не слишком обеспокоен новыми исследованиями: «Хотелось бы мне увидеть овцу, наученную сбрасывать шерсть в нужном для хозяина месте, не испортив ее. Овца просто-напросто потопчет шерсть. Можно вообразить, что за качество будет у этой шерсти. Нам никогда не удастся убедить японского покупателя приобретать испорченную шерсть».