Миссис Икин, хозяйка пивной, приобрела у горного предприятия насос и водопровод длиной в одиннадцать километров для снабжения поселка питьевой водой. Двое еще оставшихся здесь мужчин бесплатно работали при насосе и проверяли, в порядке ли трубы. Сама же она оплачивала электричество, которое приводило насос в движение. Совет округа, к которому принадлежал поселок, через некоторое время отдал распоряжение прекратить вывоз мусора. Тогда миссис Икин созвала на уборку добровольцев. «Это очень славный, маленький городок, — сказала она им. — Жаль, что окружной совет не видит его достопримечательностей». Ведь здесь, в Кракоу, есть, где поплавать, в реке Доусон можно половить баррамунду, а то и организовать экскурсию в буш, покататься верхом, наконец, можно попытать счастья и покопаться в отвалах, оставшихся на приисках. Можно осмотреть здания запертой и бездействующей больницы, запертого и бездействующего отделения полиции и запертого и бездействующего пункта «Скорой помощи». Можно осмотреть также оставленные жителями дома и бездействующие магазины. Печально.
Город-призрак живет по своим неписаным законам. Как правило, такой город имел богатое и бурное прошлое, жизнь короткую, но веселую. Наконец, он удален от других городов настолько, что не может служить спальней для какого-нибудь близлежащего города, иначе он не стал бы призраком.
Теперь я хотел бы рассказать о городе-призраке в штате Новый Южный Уэльс, который называется Хилл-Энд. В свое время золотая горячка привлекла сюда восемь тысяч человек. Теперь с каждым годом стены домов все больше кренятся набок, а крыши опускаются все ниже.
Но надо уметь отыскать душу города-призрака. Вот здесь когда-то была полная жизни главная улица, сюда приходили горняки, которые хотели бы продать золото, а деньги потратить. Здесь были изысканные рестораны, магазин сигар, банки, даже своя редакция, обувной мастер и парижский портной. Теперь сохранились только два магазина, а из восьми пивных — одна. То и дело рушится то один дом, то другой, так как проливные дожди вымывают скрепляющий доски раствор. Один из отелей и несколько домов еще сохранили искусные украшения из железа. Не забудем, что все, что здесь есть лучшего, было привезено сто лет назад по бездорожью на телегах, запряженных лощадьми.
Правда, тогда редко кто стремился поразить сограждан вычурностью украшений на доме. Каждый торопился поскорей сколотить из досок хоть какое-нибудь жилище, чтобы было, где укрыться от дождя. Но оно служило до первого пожара.
Еще и сейчас можно видеть брошенные механизмы, которые из года в год все глубже уходят в землю. Их было невыгодно вывозить отсюда. В покинутых разработках выросли высокие деревья. В Хилл-Энде опасно гулять в темноте: можно провалиться в старательскую яму, глубокую рану земли. Сейчас здесь остался всего один старатель, который лишь время от времени, когда у него возникает желание, моет золотоносный песок.
Города-призраки в Калифорнии, в которых мне доводилось бывать, чрезвычайно интересны, но там создается впечатление, что люди специально старались сохранить признаки заброшенности города, а это уже не имеет ничего общего с уважающим себя призраком. В Австралии мы видим города-призраки значительно более высокого класса, и поэтому они сильнее поражают воображение. История Хилл-Энда основана на прописной истине; «Любое золото когда-нибудь кончается». А ведь было и его начало, когда слова «австралийский золотой прииск» означали всего-навсего яму в земле. Когда безумная спекуляция земельными участками вокруг прииска наконец прекратилась, почти все восемь тысяч жителей ушли оттуда, осталось около восьмидесяти человек.
Австралия ищет, создает свою историю, хочет видеть свое прошлое не только в образах офицеров военно-морского флота с треуголками на головах, не только в людях, которые стреляли во все, что движется по дороге, не только в фигурах исследователей и первооткрывателей викторианского периода и не только в облике каторжника. Города и поселки горняков — это также страницы истории. Тот, о котором идет речь, Хилл-Энд, находится всего в двухстах сорока километрах к западу от Сиднея. Надо преодолеть Синие горы, выехать на автостраду и, когда кончится асфальт, проехать еще семьдесят километров по дороге, покрытой гравием. Каждая придорожная деревушка знаменита каким-нибудь событием: здесь был убит полицейский, сопровождавший в банк транспорт с золотом, там умер человек, возвращавшийся домой с золотом, добытым им на прииске. Наконец, проехав по аллее из европейских деревьев — дубов и каштанов, — путник прибывает в Хилл-Энд. Здесь растут кусты смородины, завезенные колонистами из Европы и достигшие в местном климате невиданных размеров. Они разрослись в заброшенных садах и выросли даже на крышах невысоких домов.
Самые старые дома, построенные из дерева и глины, уже развалились. Крыши из древесной коры первыми не выдержали испытаний временем. Гофрированное железо, под которым стояли некоторые дома, было слишком ценным материалом, чтобы бросать его, и многие из тех, кто покидал Хилл-Энд, погрузили его на телеги и забрали с собой. Поэтому от многих домов остались одни фундаменты, остальное пошло на топливо.
Сохранилась забавная история о том, как одному жителю Хилл-Энда надоел вид, открывавшийся из его окон. Он просверлил в стенах отверстия, просунул через них длинные бревна, которые шли насквозь через весь дом. Выбрал новое место для дома, приготовил там фундамент и бочку пива. Затем созвал на помощь старателей. Явились семьдесят человек, подняли дом и, как паланкин, перенесли его, поставив на подготовленный фундамент. Потом выпили пиво. Дыры были заделаны, и дом стоит по сей день.
«Золотая лихорадка» в Хилл-Энде, как это часто бывало в Австралии, началась с чистой случайности. Один человек наказал за что-то сына, а тот в огорчении убежал из дома, присел у подножия скалы и с досады начал колотить молотком по камню. Вдруг кусок скалы отвалился, и на месте разлома блеснуло золото. Это оказалось жилой, которую впоследствии оценили в баснословную по тем временам сумму — сорок тысяч фунтов стерлингов. История, конечно, очень привлекательная, только жаль, что в других штатах Австралийского Союза на других золотых приисках, где мне тоже довелось бывать, рассказывают точно такие же истории. Ничего удивительного. Может быть, так оно и было, а может быть, и нет. Нельзя исключить, что, когда весть о событии в Хилл-Энде разошлась во всему континенту, в других местах молодые люди взялись за молотки и кирки и начали обивать окрестные скалы. Даже если не были наказаны своими отцами.
Можно вообразить, что началось в Хилл-Энде. В поисках золота копали ямы. Участки земли у каждого были крошечные, и, чем меньше был участок, тем больше брало искушение, зарывшись в землю на своем участке, сделать подкоп на территорию соседа. Разумеется, сосед, предпочитавший сам воспользоваться содержимым своей земли, относился к таким попыткам без ложного снисхождения. Споры, как правило, решались с помощью молотка или взрывчатки. Сколько людей так и не вышло из-под земли после подобных акций, до сих пор неизвестно. Так уж получается, что человек, охваченный «золотой лихорадкой», становится способным на все, в том числе на убийство. Так было, и, наверное, так будет. Сводили счеты не только в ямах. Для этого было выделено специальное место, названное площадкой споров, где решались наболевшие вопросы.
Однако больше всего людей в Хилл-Энде погибло не во время драк, и внезапная смерть их настигала редко. Чаще всего их ждала смерть «замедленного действия» — они умирали от «пыльной болезни», пневмокониоза. Конечно, старатель мог рассчитывать на то, что заработает в несколько раз больше, чем скотовод. В те времена золотоискатели были аристократией рабочего класса Австралии, и за это звание они платили сокращением жизни. Старатели часто голодали, а иногда и умирали с голоду. Но там, где было золото, была надежда разбогатеть и избежать смерти от «пыльной болезни».
В 1872 году на прииске «Звезда надежды» группа золотоискателей выбралась на поверхность с огромным, в человеческий рост, куском скалы весом четверть тонны. Это был слиток из кварца и золота, стоивший по тем временам двенадцать тысяч фунтов стерлингов. Владельцы разработки «Звезда надежды», немцы Гуго Бейер и Герхард Хольтерман, в один день сделались богачами. Это именно Бейер посадил аллею из европейских деревьев. Хольтерман отправился в Европу и там купил право на продажу одного модного в то время лекарства. В рекламных целях он использовал фотографию, изображавшую его самого, небрежно опирающегося на огромную глыбу золота. «Звезды надежды» уже давно нет, ее засыпали отвальной землей других шахт. Не существует и «Звезды мира», нет «Розы Англии», «Монте Кристо» и других шахт с не менее броскими названиями.