Шли годы, менялся облик французской иммиграции в Австралии. Это были иммигранты, прежде всего связанные с торговлей шерстью, — сыновья французских промышленников, посланные в Австралию, чтобы наблюдать за закупками и транспортировкой шерсти для их фабрик. Некоторые из них навсегда остались в Австралии и полностью слились с австралийским обществом. Они придерживаются традиционных и консервативных взглядов, имеют собственный печатный орган.
Время от времени дает о себе знать консерватизм французов. Так, утверждают, что благодаря своему влиянию в Париже они добились отзыва из Сиднея одного французского генерального консула, человека талантливого, но независимого в суждениях и поступках (например, он ездил по городу на велосипеде). Французы сочли, что многие его поступки не сообразуются с достоинством представителя их матери-родины. Господину консулу ставили также в вину и то, что он посещал празднества, организовывавшиеся более бедными кругами французской иммиграции, и обходил вниманием встречи крупных промышленников.
Островок Китира, входящий в состав Греции, год от года пустеет. Главный город этого острова когда-то был местом, где жизнь била ключом. Теперь половина домов пустует, на всем острове насчитывается менее трех с половиной тысяч человек. Тем временем лишь в одном штате — Новый Южный Уэльс — тридцать восемь тысяч жителей родом с этого греческого острова.
Почтмейстер городского отделения связи говорит, что большая часть дел, которые проходят через его руки, — это выплата пенсий и переводов частных лиц из Австралии жителям города. Поэтому почтмейстер маленького греческого городка на память знает почтовые коды всего огромного Сиднея. В XX веке после британцев, ирландцев и итальянцев греки стали четвертой по численности группой иммигрантов в Австралии, хотя греческая иммиграция здесь — явление не новое.
Первыми греками, навсегда поселившимися в Австралии, были матросы-дезертиры. В середине прошлого века во время большой «золотой лихорадки» они бежали на материк, в штат Виктория. Известно имя греческого поселенца, которого считают отцом греческой колонии в Австралии. Как и многие другие его соотечественники, после двадцати лет неустанного труда он сумел отложить столько денег, что смог купить дом в Греции, в своих родных местах, чтобы скоротать там оставшиеся дни. Посиживая вечерами в кофейне, этот грек рассказывал такие чудеса о своей полной приключений жизни в Австралии, что его слушатели, близкая и дальняя родня, друзья буквально толпами срывались с родных мест и отправлялись в далекое путешествие, чтобы поселиться в Мельбурне. Они открывали кондитерские, торговали фруктами — имели свои прежние профессии. Потомки упомянутого грека по сей день играют значительную роль в греческом землячестве Мельбурна.
Жители острова Родос селились на северо-востоке Австралии и способствовали там развитию плантаций сахарного тростника. Незадолго до второй мировой войны австралийское правительство ограничило иммиграцию из Южной Европы, а позже и совсем запретило. В наши дни существует постоянный приток этих иммигрантов, а их судьбы складываются очень разнообразно. Неудивительно, что некоторые из них чувствуют себя скверно, сменив достойную бедность греческой деревни на беспросветный труд на фабриках и конверт с заработком в конце каждой недели. Социологи утверждают, что, хотя гордость не позволяет им признать свои неудачи, многие греки в порыве откровенности готовы признать, что в целом Австралия не оправдала их надежд, а остались они здесь потому, что глубоко убеждены: их детям здесь повезет больше. Греческая семья — очень сплоченная ячейка. Однако прежний внутрисемейный уклад греков распадается, подвергаясь влиянию совершенно нового уклада, господствующего в австралийском обществе, где хорошо знают, что такое развод, и где существуют суды для несовершеннолетних.
Очень много греков прибыло в колонию во время «золотой лихорадки». Греческие лесорубы участвовали в вырубке огромных эвкалиптовых лесов в восточной части страны, первыми заложили цитрусовые плантации. Это неудивительно, если вспомнить, что за плечами греческих крестьян три тысячи лет ведения сельского хозяйства при постоянной нехватке воды. Они участвовали и в осуществлении грандиозных планов обводнения земель. Многие десятки лет фермеры-греки кормили Австралию, повсюду открывали маленькие ресторанчики. В крошечных поселках в буше, если поздно вечером хотелось поесть, говорили: «Может, заглянем к греку?» Это не ушло в прошлое. И сейчас на улицах австралийских городов можно увидеть вывески на греческом языке, лавочки, открытые до поздней ночи, где продаются отличные фрукты, греческие рестораны, которые работают с десяти вечера и в которых настоящее веселье начинается далеко за полночь. Греки уже издавна покидают свою страну. В Америке, Канаде, Австралии, Западной Европе и Африке живет больше греков, чем девять с лишним миллионов, оставшихся в Греции. Аристотель Онассис, который, несомненно, стал самым знаменитым из всех эмигрантов XX века, начинал свой великий бизнес со скромного импорта табака в Южную Америку.
На обложке одной из многочисленных публикаций об американской иммиграции в Австралию крупными буквами написано: «Пять миллионов американцев хотят навсегда поселиться в Австралии». Но содержание самой брошюры, названной «Янки грядут», не подтверждает этого заявления. Очевидно, можно не опасаться многомиллионного нашествия американцев на Австралию: за тридцать послевоенных лет лишь сто пятнадцать тысяч американцев эмигрировало в Австралию и лишь две с половиной тысячи из них приняли австралийское подданство.
Начало американской иммиграции было очень скромным. В 1820 году получили гражданство два американских торговца в Новом Южном Уэльсе. Австралийский политик Артур Калвелл, потомок американского золотоискателя, прибывшего в Австралию, обратился к соотечественникам с призывом, в котором предлагал миллиону американцев последовать примеру его предка. Но его зов не был услышан. Только в семидесятые годы дело понемногу пошло. Правда, как кто-то остроумно отметил, оба народа, австралийский и американский, разделены языковым барьером, но некоторые лексические и фонетические трудности все-таки преодолимы. Миссис Этель Слоун, которая с мужем эмигрировала в Австралию, вернулась в Соединенные Штаты американской патриоткой. Об этом она рассказывает в книге «Кенгуру в кухне и другие приключения американской семьи внизу земного шара». Ядовитое перо миссис Этель определяет Австралию как «восьмидесятипроцентную страну», в которой никогда не хватает денег на завершение принятых планов. «Сидней полон незаконченных зданий, — рассказывает она. — Повсюду видны огромные котлованы, там, где должны были возвышаться здания, стоят построенные наполовину стальные каркасы». Упоминая австралийскую школу, куда ходили и ее сыновья, она говорит, что это учреждение живьем взято из романов Чарльза Диккенса.
Ее очень удивило, что в Австралии никто не сует нос в чужие дела. На теннисных кортах встречаются женщины, которые годами каждый день играют вместе и при этом даже не знают друг друга по именам. Это пугало американку. Но больше всего она отчаивалась из-за того, что австралийские женщины непременно голосуют за того же кандидата, что и их мужья, кротко идут вслед за ними, а дома корпят над гладильной доской.
Укрепление американской независимости оказало огромное влияние на судьбу Австралии. Война за независимость Америки и, как ее следствие, утрата этой колонии британцами, несомненно, ускорили процесс формирования Австралии как новой колонии.
Нужно же было англичанам куда-то ссылать своих преступников, которые совершили как тяжкие, так и не очень тяжкие преступления. В Англии для них не было ни места, ни. снисхождения к ним. На новой земле единственную возможность контакта как с далекой родиной, так и с миром белых людей давали им британские корабли. А однажды 1 ноября 1792 года в Порт-Джексон вошло американское судно «Филадельфия». Чтобы посмотреть на него, австралийцы побросали все свои дела, ибо «Филадельфия» было не просто судно — это был луч надежды на то, что Австралия не одинока и что кроме британцев есть и другие люди в этом мире.