Австралийское правительство продолжало лелеять мысль об исключительно британской иммиграции. Но это оказалось невозможным. А. Коуэлл, назначенный в июле 1945 г. министром по делам иммиграции, сразу же объявил о создании Иммиграционного совещательного комитета во главе с лейбористом Л. Хейленом. В состав комитета вошли представители деловых кругов и профсоюзов. 27 февраля 1946 г. комитет сообщил о результатах своей деятельности. Прежде всего члены комитета отправились в Лондон, где их ждало большое разочарование. Британское правительство было полно сочувствия, ибо понимало проблемы своего доминиона, но выражало опасения, что «если значительная часть ключевого персонала проявит желание уехать в Австралию, то это неблагоприятно отразится на британской политике реконструкции».
Прохладность встречи с матерью-родиной заставила австралийских посланцев обратить свои взоры на континентальную Европу. Они провели изыскания в различных западноевропейских странах (о чем публично не упоминалось) и указали в своем докладе о целесообразности расширения иммиграционного плана — создании иммиграционных отделений в Швейцарии, Голландии, Норвегии и Дании. За первые десять лет осуществления иммиграционного плана в Австралию из Швейцарии приехало менее 2 тыс. человек, да и те оказались в большинстве своем итальянского происхождения. Ни Норвегия, ни Дания тоже не помогли.
Комитет, видя неудачу своих поисков, рекомендовал А. Коуэллу провести «разъяснительную кампанию среди австралийцев», делая упор на то, что страна «нуждается в иммигрантах», что в «получении их заключено будущее Австралии», и одновременно приглушая вопрос о странах, их поставляющих. А. Коуэлл внял этому совету и в начале 1946 г. одобрил выдачу разрешений на въезд 2 тыс. еврейских беженцев в качестве «знака милосердия». Но это вызвало столь бурную волну антисемитизма в стране, что А. Коуэлл быстро отказался от своего решения. Кстати, установлено, что на каждом корабле, привозившем иммигрантов, евреи составляли не более 25 %.
С середины 1947 г. иммиграционная схема была расширена за счет включения в нее бывших военнослужащих союзных армий. Эта схема толковалась столь широко и либерально, что в нее попали бывшие военнослужащие всех европейских стран, включая только что поверженную Германию. Германские иммигранты широким потоком хлынули в Австралию, доля немцев в общем населении страны поднялась до 10 %. Указанная иммиграционная схема была распространена и на всех так называемых перемещенных лиц в Европе.
С 1947 по 1951 г. в Австралию прибыло свыше 460 тыс. иммигрантов, из них более 55 % составляли выходцы из неанглоязычных стран. Теперь уже австралийские «патриоты» не могли с гордостью утверждать, что Австралия более британская страна, чем сама Британия.
Чтобы как-то оправдать столь неожиданный состав иммигрантов, в качестве главных критериев были предложены антикоммунистические взгляды приезжающих и по возможности голубые глаза и светлые волосы. Обращалось внимание также на их полезность. Так, мальтийцы, которых к 195) г. приехало около 12 тыс., рекомендовались как «прекрасные домашние слуги».
С. Холт, жена австралийского премьер-министра Г. Холта, описывает в своих мемуарах характерный эпизод, который относится к концу 40-х годов, когда Г. Холт, будучи министром по делам иммиграции в консервативном правительстве Р. Мензиса, находился вместе с женой в Голландии и был принят королевой Юлианой.
«Когда визит приближался к концу, — пишет С. Холт, — королева очень любезно и мило предложила мне немного с ней посидеть и поговорить. Я была счастлива это сделать, потому что она была интересной и очаровательной женщиной. И она спросила: «Скажите, миссис Холт, вам приходилось встречать голландских иммигрантов, поселившихся в Австралии?» Я ответила: «Да, ваше величество, приходилось. Как раз перед нашим отъездом мы пригласили одного голландца покрасить наш дом». Она заметила: «О. он, должно быть, выполнил эту работу замечательно. Я уверена, что вы были удовлетворены, потому что голландские мастера делают это очень хорошо». И я сказала: «Да, он замечательно это сделал, и мы были вполне удовлетворены. Но я была поражена, узнав, что он в действительности был не маляром, а ученым»{5}.
Расширение иммиграционной схемы шло полным ходом. Соответствующие соглашения были подписаны с итальянским правительством (1951 г.), с правительствами Греции, ФРГ и Австрии (1952 г.), Испании (1958 г.), Турции (1967 г.) и Югославии (1970 г.). Иммигранты прибывали из Египта, Ливана. Аргентины. Чили и многих других стран.
Стремительно рос штат министерства по делам иммиграции. Если в 1946 г. в нем работали 74 человека, то в 1950 г. — уже 5725 Правда, в дальнейшем он был сокращен (в 1970 г. — 2 тыс. человек). Бюджет министерства возрос с 64840 австрал. долл, в 1945 г. до 73918087 долл, в 1980 г.
Начал серьезно меняться национальный состав австралийского населения. Менялось и отношение к этому процессу, хотя десятки лет считалось, что это невозможно. В общем, к нему привыкали, но непременным условием была скорейшая ассимиляция «новоавстралийцев». Если уж их, грешных, допустили в «счастливую страну», они в знак благодарности должны были быстрее раствориться в местном «избранном обществе».
Неуклонно проводилась идея «белого британского форпоста». Британцы продолжали рассматриваться как «идеальные иммигранты». На привлечение их в страну тратилась большая часть выделяемых правительством средств. С 1946 по 1958 г. на эти цели было израсходовано 28.5 млн.ф. ст., тогда как на привлечение иммигрантов из 38 других стран — 9.5 млн.ф. ст.
На шкале «желательности» за «идеальными иммигрантами» шли немцы и скандинавы как представители «нордической расы».
В течение двух первых послевоенных десятилетий австралийское правительство израсходовало на рекламирование иммиграции в страну в расчете на каждого грека 10 центов, на каждого шведа — 180 австрал. долл., а на одного немца — в 20 раз больше, чем на одного итальянца.
С «цветной» иммиграцией было проще. Расистский закон, принятый в первый год существования федерации, продолжал неуклонно действовать до 70-х годов. Один «эксперт по расам», исследовавший в период между мировыми войнами статистику начиная с переписи 1891 г., с удовлетворением отмечал, что население Австралии было на 98 % белое, на 1,3 % — черное, на 0,45 % — желтое и на 0.25 % — коричневое. Среди белого населения он выделял три категории: «нордическое» (82 %), «средиземноморское» (13 %) и «альпийское» (5 %). Однако изменения внешнеполитической и внешнеэкономической ориентации Австралии в послевоенные годы, а именно перенос центра тяжести на страны азиатско-тихоокеанского региона, стремление Австралии играть роль «моста» между развитыми и развивающимися странами региона, заставили австралийское правительство в 60-х годах в известной степени ослабить проведение политики «белой Австралии». В 1966 г. было официально объявлено, что иммигранты из всех стран будут допускаться в Австралию при соблюдении следующих условий: «они должны быть приемлемы как поселенцы, готовы интегрироваться, обладать специальностями, действительно полезными в Австралии», но при этом подчеркивалось, что «не будет допускаться слишком большое число рабочих из Азии».
Таким образом, юридически иммигранты из Азии допускались в Австралию, но на практике им ставились многочисленные препоны, благо приведенная выше «каучуковая» формулировка позволяла это.
Лишь с приходом к власти в 1972 г. лейбористского правительства политика «белой Австралии» была отброшена Следует отметить, что иммиграционная политика на всем протяжении существования Австралийского Союза была двухпартийной т. е. у лейбористов и консерваторов не было расхождений во взглядах на эту проблему. Длительное время Австралийская лейбористская партия твердо стояла на позициях «белой Австралии». Долго х<ил афоризм А. Коуэлла, заметившего в 1947 г. в парламенте: «Из двух китайцев не получится одного белого». Надо сказать, что понятие «китайцы» он толковал весьма широко, включая в него всех жителей азиатских стран.
Но меняются времена, меняются нравы. Премьер-министр лейбористского правительства и лидер Лейбористской партии Г Уитлем в начале 70-х годов говорил уже иное: «Мы не хотим, чтобы иммигранты чувствовали, что они должны отказаться от своих обычаев и полностью принять порядок, существующий в австралийском обществе. Общество обогащается в результате привнесения в него духовных ценностей иммигрантов»{6}.