Конечно, перечисленные причины в какой-то мере влияли на крайне медленное вовлечение женщин в политическую жизнь страны. Главная же причина этого феномена состоит в том, что предоставление избирательных прав австралийским женщинам не сопровождалось изменением их социального и экономического положения, что превратило этот, казалось бы, важный акт в простую формальность и привело к резкому спаду женского движения в стране на долгие годы.
В конце 60-х годов в Австралии поднялась «вторая волна феминизации». На этот раз она была намного сильнее как по числу участников, так и по политико-идеологической направленности. Теперь австралийские феминисты требовали улучшения положения женщин во всех областях общественной и частной жизни.
За что же борются австралийские женщины? Что вызывает их возмущение? С юридической точки зрения положение женщин представляется вполне благополучным. Они имеют право голоса, избираются в законодательные органы, на равных основаниях с мужчинами получают образование. Законодательство гарантирует им равные условия при получении работы и при оплате за нее. Но в реальной жизни все предстает в ином свете.
Хотя в послевоенное время участие женщин в общественном труде значительно расширилось (в 1984 г. женщины составляли 37 % всей рабочей силы страны), существо этого участия изменилось очень мало. Женщины в подавляющем большинстве по-прежнему работают в конторах, магазинах, сфере обслуживания. В 1982 г. здесь было занято 63 % работающих женщин и лишь 20 % мужчин. Заработная плата женщин, как правило, намного меньше зарплаты мужчин. В 1973 г. Арбитражный суд вынес решение о равной оплате труда мужчин и женщин, но практически это ничего не изменило, ибо в Австралии существует лишь ограниченное число профессий, где мужчины и женщины выполняют одинаковую работу (преимущественно в сфере обслуживания) и где может быть реализован принцип: равная оплата за равный труд.
С конца 70-х годов большинство женщин вынуждены были работать неполный день или выполнять временную работу. С одной стороны, это привлекательно для замужних женщин, так как остается больше времени для домашних дел. С другой стороны, такая работа ставит женщин в значительно худшие условия как с точки зрения дальнейших служебных перспектив, так и в отношении оплаты, условий труда, социального обеспечения.
Женщины страдают от безработицы больше, чем мужчины. У женщин меньше шансов устроиться на длительную работу. Женщины значительно чаще используются на работах, требующих гораздо более низкой квалификации, чем та, которую они имеют.
Все, что говорилось выше о положении женщин, относится к привилегированной их части. Положение аборигенок и «новоавстралиек» намного хуже. Их заработная плата еще меньше, возможность получить работу значительно ниже, среди них гораздо выше процент безработных, работа, на которую их принимают, как правило, не требует квалификации.
Перспективы расширения и улучшения условий труда женщин довольно мрачны. Как уже говорилось, большинство женщин традиционно заняты в узкой сфере общественной деятельности (конторские служащие, работники торговли, медицинские сестры и т. п.). Вследствие внедрения электронной техники значительно сокращается численность необходимого персонала, увеличивается безработица, в первую очередь среди женщин.
Австралийские женские организации усиливают борьбу за реальное равноправие женщин. Женский вопрос входит в число «проклятых вопросов» современной общественно-политической жизни пятого континента.
Л. Воляновский не проходит мимо особенностей послевоенного экономического развития Австралии. Но, выполняя свое обещание читателям, сделанное в самом начале книги, избегает привлечения каких-либо статистических данных. Поскольку книга рассчитана на самого широкого читателя, далеко не всегда знакомого с экономической ситуацией в Австралии, считаю полезным в Послесловии сообщить хотя бы минимальные сведения на этот счет.
Австралийцы в основном городские жители. Это отнюдь не феномен послевоенного развития страны. Еще в начале нынешнего века в городах жило 50 % австралийского населения, а к концу второй мировой войны — 70 %. Процесс урбанизации продолжался все время, ее темп неуклонно увеличивался. В середине 60-х годов сельское население составляло всего 16 %, а в начале 80-х годов — 14 %. Считают, что к концу XX в. оно снизится до 8 %.
Более 70 % австралийцев живут лишь в 12 городах: федеральной столице, столицах штатов и Северной территории и четырех городах с населением свыше 100 тыс. человек (Ньюкасле, Вуллонгонге; Голд-Косте и Джилонге). А в двух городах — Сиднее и Мельбурне — сосредоточено 40 % всего населения страны.
Иммигранты, хлынувшие в страну после второй мировой войны, оседали в основном в городах, заметно разбавляя их англосаксонское население. Если в начале 20-х годов 52 % людей, родившихся за границей, селились в городах, а 29 % — в сельской местности (соотношение 2:1), то в середине 70-х годов — соответственно 75 и 8 % (соотношение 9:1). Соотношение по отдельным национальностям еще более впечатляет. Так, до второй мировой войны в сельской местности жили 90 % греков, теперь же — лишь 30 %. В 1921 г. 32 % китайцев избрали местом жительства аграрные районы, а в 1976 г. — 3 %. Иммигранты с британских островов в 1921 г. составляли половину сельского населения, а сейчас — 30 %.
Несмотря на то что австралийцы уже давно и прочно обосновались в городах, до середины текущего столетия они, фигурально выражаясь, «ехали на овце», т. е. жили в основном за счет доходов от вывоза сельскохозяйственной продукции, дававшего 90 % стоимости всего экспорта. И в настоящее время от продажи сельскохозяйственных товаров страна получает пятую часть экспортной выручки.
Обрабатывающая промышленность вплоть до второй мировой войны развивалась слабо. В годы войны Австралия, оторванная от традиционных источников снабжения, вынуждена была организовывать производство многих товаров, ранее импортируемых.
Рост обрабатывающей промышленности сопровождался увеличением численности работающих. Если в 1933 г. в этой отрасли было занято 23 % всей рабочей силы страны, то в 1947 г. — 28 %, а в 1954 г. — 30 %.
В последующие годы положение резко изменилось. Сейчас в обрабатывающей промышленности занято менее 18 % рабочей силы страны.
Положение, сложившееся в обрабатывающей промышленности, имеет свое объяснение. С середины 50-х годов Австралия стала отставать от других ведущих капиталистических стран по развитию своей технологии. Продукция обрабатывающей промышленности не выдерживала конкуренции на мировых рынках ни по качеству, ни по цене. Огражденная высокими таможенными тарифами, она развивалась без должного динамизма, необходимого для соревнования с промышленностью развитых капиталистических держав Северного полушария, на основе внедрения новой технологии. Это вызывало насмешливое отношение к Австралии как «стране затянувшегося уик-энда».
Австралийские предприниматели, привыкшие «делать деньги» наилегчайшим путем, не спешили вкладывать средства в развитие и совершенствование экспериментальных работ.
«Глубокое недомогание» австралийской обрабатывающей промышленности было запечатлено в 1975 г. в докладе Комитета по выработке рекомендаций о политике в отношении обрабатывающей промышленности, возглавлявшейся Г. Джексоном. «Австралийская обрабатывающая промышленность, — сообщалось в докладе, — находится в остром финансовом кризисе… Безработица высока… Предприятия работают ниже их мощности… Многие фирмы переживают финансовые трудности, часть из них закрывается… Большинство оборудования на предприятиях старо, неэффективно, и замена его затягивается; введение технических новшеств откладывается В течение десяти лет рост производительности труда в австралийской обрабатывающей промышленности далеко отставал от уровня, достигнутого в Японии, Франции и Германии, и был ниже, чем в Великобритании и Канаде»{10}. В докладе говорилось о необходимости выработки новой государственной политики в области развития обрабатывающей промышленности, определения «национальных целей» в этой области. Но, как указывают специалисты, многие положения доклада и в наше время остаются актуальными. В то время, когда обрабатывающая промышленность начала свой путь на Голгофу, произошел невероятный «бум» в другой отрасли экономики — горнорудной промышленности. Это стало возможным в результате, если так можно выразиться, третьего открытия европейцами Австралийского континента. Исследование ими побережья Австралии растянулось почти на три века. Внутренние районы материка изучались в течение столетия. А вот открытие недр австралийской земли, в сущности говоря, началось с 60-х годов XX в. И это естественно. Небольшое население громадной страны с вечной весной и летом вполне было удовлетворено тем, что давала поверхность земли. На каждого австралийца приходилось по 14 овец, 2 коровы и 1 т зерна. Конечно, горнорудная промышленность (добыча золота и угля) существовала, но она оставалась в тени громады сельскохозяйственного производства.