— О, ты вернулся. Входи. Я рада тебя видеть.
Он вошел, и Луиза, опять заперев дверь, вернулась к своей работе, которую, по-видимому, отложила, чтобы впустить сына. Она делала странные валики из хлопчатобумажной ткани, набивая их ватой.
Кроме них, в комнате была миссис Джонсон, которая сидела перед швейной машинкой, прострачивая шов в длинном, грубом одеянии из белого льняного полотна.
— Здравствуй, Кал? — сказала она, на мгновение поднимая глаза от работы и приветственно кивая головой.
Кивнув в ответ, Калхаун занял стул возле миссис Конли.
— Все в порядке, мама? — спросил он.
— Вполне. Ты как раз вовремя. Мне нужен твой совет. Ты же знаешь, что мы их никогда не видели и руководствовались только твоим описанием.
Луиза показала законченный валик, который по виду напоминал остроконечный рог.
— Думаю, ты сделала его правильно, — сказал Калхаун, — но мой, мама, можешь не заканчивать. Он мне никогда не пригодится.
— Калхаун Конли, как это понимать? — воскликнула Луиза. Уронив валик себе на колени, она бросила на сына огненный взгляд.
— Ты что, собираешься пойти на попятную? — крикнула Анна. Оставив свою машинку, она в приступе гнева приблизилась к Калхауну. Лучше не глупи. Если ты струсишь, они убьют тебя и будут правы.
— Я никого не предам, — сказал он спокойно, — но больше не продвинусь ни на шаг дальше той черты, до которой уже дошел. Я никогда не присоединился бы к этой организации, если бы Бойд и Фостер не обманули меня в отношении ее целей.
— Но ты присоединился, Кал, и я не позволю тебе отступить, — сказала ему Луиза.
— Мне не нравится огорчать тебя, мама, — ответил Калхаун, краснея, — но…
— Но ты поступишь по-своему, независимо от того, понравится мне это, или нет? Что ж, ничего не скажешь: почтительный сын.
— Это работа Хораса — этого заморыша! — воскликнула Анна с нарастающей яростью. — Но вот что я тебе скажу, Кал Конли. У настоящих мужчин есть свое мнение, которого они твердо придерживаются.
— Именно это я и делаю, тетя Анна. Ввязавшись в это дело, я не видел его сути, но теперь понял, что оно — жестокое, малодушное, беззаконное, и я умываю руки и не хочу иметь с ним ничего общего.
Церемонно откланявшись, Калхаун отпер дверь и вышел из комнаты. Анна подпрыгнула к двери и заперла ее за спиной у племянника.
— Если бы он был моим сыном, я бы выгнала его из дома.
— Отец вряд ли даст на это согласие, — ответила Луиза, — а если бы даже он и согласился, то что бы это дало? Хорас или Травилла, конечно же, приняли бы Кала к себе.
— Что ж, благодарение небесам, Бойд и Фостер сделаны из более прочного теста, и наш труд не был тщетным, — сказала Анна, возвращаясь к своей машинке.
Две леди провели за последнюю неделю в этой комнате много часов, и никто, кроме Калхауна, не был посвящен в их тайну. Находились ли они внутри, или снаружи, двери мастерской всегда были тщательно заперты.
Это сильно разожгло любопытство слуг и детей, однако их расспросы и уговоры ни к чему не привели, а все попытки разгадать тайну были тщетными.
Однако, спустя три или четыре дня по возвращению Калхауна из Оакса, в голову озорного, любопытного Дика и его сообщника Уолтера пришла мысль о том, что к двери, которую им так страстно хотелось открыть, может подойти ключ от какого-либо другого замка в доме. Они только ожидали удобного момента проверить свое предположение, когда их матерей не будет в этой части дома. К величайшей радости парней, ключ от их спальни оказался дубликатом того ключа, который так долго держал в тупике их мужскую любознательность.
Он свободно провернулся в замке, и с приглушенным радостным восклицанием Дик и Уолтер ворвались в комнату, нетерпеливо озираясь.
Поначалу они не увидели ничего, сколько-нибудь, примечательного: привычная мебель, швейная машинка, рабочий стол и корзины их матерей, несколько кусков ваты и льняной ткани, разбросанные на ковре возле машинки обрезки красной тесьмы и низкое кресло-качалка миссис Конли.
— Тьфу ты! Ну и что же здесь секретного? — воскликнул Уолтер, но Дик, рассудительно покачав головой, сказал:
— Давай поищем. Например, что вон в том шкафу?
Они подбежали к шкафу, открыли дверцу и в испуге отпрянули назад.
— Это не живое, — сказал Дик, который был более храбрый и первым пришел в себя. — Ну и страшилище! Полагаю, я знаю, что это такое, — и он прошептал на ухо товарища несколько слов.
Уолтел кивнул в знак согласия.
— А вот еще один, почти готовый, — добавил Дик, вытягивая и изучая сверток, который он нашел на полу шкафа (напугавший их костюм висел на стенке). — Когда они будут закончены, мы сможем с их помощью здорово повеселиться. Как думаешь, Уол?