Выбрать главу

— Нет, парни, они — люди, хотя ведут себя как демоны. Я видел их костюмы. Этот длинный красный язык сделан из фланели и двигается при помощи настоящего языка того, кто прячется за маской. Внутри костюма есть кожаный мешок. Именно в него, а не в глотку, они и выливают воду.

— Правда, господин Эдвард? — воскликнули несколько голосов, издав глубокий вздох облегчения.

— Да, правда, парни. Сегодня ночью они избивали вас?

— Да, сэр, да! — воскликнули два десятка голосов, и один за другим работники начали показывать свои раны и рассказывать жалобные истории.

Элси с дочкой, оплакивая потери и страдания этих бедняг, открыли шкаф с лекарствами и вытащили оттуда все, что можно было использовать для перевязки ран. Господин и госпожа делали перевязку собственными руками, в то же время успокаивая и утешая пострадавших и обещая помочь в восстановлении их домов и возмещении убытков. Также мистер Травилла пообещал, что привлечет виновных к суду, если это будет возможно.

К тому моменту, когда перевязка была закончена, уже стало совсем светло. Веранда почти опустела. Люди, получив заверение от мистера Травиллы в том, что опасность миновала, понемногу разошлись по своим домам. Вдруг Элси увидела женщину, которую до этого момента не замечала.

Бедняга лежала на скамье у дверей кухни. Ее правая рука безжизненно свисала, в то время, как левой она прижимала к сердцу окровавленное тело маленького ребенка. Женщина подняла на госпожу глаза, полные немой боли.

При виде этого жалобного взгляда глаза Элси наполнились слезами.

— О, моя бедная Минерва, — сказала она. — Что они сделали с тобой и бедненьким Беном?

— Ох, ох, ох, миссис Элси! Ку-клукс-клановцы стреляли через дверь, и пули летали тут и там, и… и… одна попала мне в руку и убила моего ребенка! — всхлипывала Минерва. — Ох, ох, ох! Руку вылечит доктор, но ребенок… Он… Он умер навсегда, — и женщина разразилась горькими рыданиями, и, прижав к себе безжизненное тельце, начала скорбно раскачиваться взад-вперед.

— Он пошел на небеса, моя бедная Минерва, чтобы быть навеки защищенным и счастливым с дорогим Господом Иисусом, — сказала ей дрожащим голосом госпожа, у которой самой по щекам катились слезы.

— И он уже никогда не будет страдать, дорогая, — добавила подошедшая тетушка Дайси. — Ку-клукс-клан не зайдет в сад Господень, чтобы напугать или обидеть Бена. Да будет благословенно его маленькое сердце!

— Мы все хотели бы оказаться там, чтобы быть такими же счастливыми как и он! Позволь мне смыть с него кровь и одеть в чистое для похорон, — сказала тетушка Салли — нянька из квартала — беря тело ребенка на руки. Тем временем мистер Травилла и Элси принялись перевязывать раненую руку Минервы, успокаивая ее и обещая послать за доктором так быстро, как только это будет возможно.

Тетушка Салли сидела поблизости, приготавливая маленькое тело к погребению, и у маленькой Элси, наблюдающей за этим, по щекам катились большие слезы. Н конец, подойдя к маме, она что-то прошептала ей на ухо.

— Да, дорогая. Открой ящик комода и выбери сама, — быстро ответила мама. Девочка убежала в дом и вскоре вернулась с детским передничком из красивого белого муслина, отделанным изысканной вышивкой.

— Надень это на него, тетушка Салли, — сказала она. — Мама разрешила.

Затем, подойдя к скорбящей матери, Элси сжала ее смуглые, огрубевшие от тяжелого труда руки своими нежными белыми пальчиками и сказала:

— Не плачь, Минерва. Ты же знаешь, что маленький Бен всегда болел, а теперь он здоров и счастлив. И если ты любишь Иисуса, то однажды опять будешь с ним.

Явно очень довольная той честью, которую оказали ее умершему ребенку Минерва поблагодарила сквозь слезы за это и за перевязку ее раненой руки и, присев на прощание в реверансе, последовала за тетушкой Салли, которая понесла труп в расположенную неподалеку хижину тетушки Дайси.

Скудная мебель дома Минервы была полностью изломана головорезами, а ее муж — ужасно избит. Он и двое других мужчин не пришли в дом господ вместе с остальными, поскольку, по всей видимости, были не в состоянии это сделать, и мистер Травилла, сев на лошадь, отправился на их поиски.

Они были оставлены налетчиками в лесу, и один из них «дядюшка Моуз», сильно хромавший из-за ревматизма, — все еще лежал едва живой на земле весь в синяках, порезах и стреляных ранах.

Другой мужчина дополз до своей хижины и лишился сознания прямо на пороге, в то время как третий лежал в луже собственной крови в нескольких метрах от своего дома.

Мистер Травилла перенес раненых в их хижины и, устроив их настолько удобно, насколько это было возможно, немедленно послал за доктором Бартоном.