– С трупа? – пролопотал Фербин, оглядывая себя с ног до головы.
Холс счел за лучшее не сообщать принцу загодя о происхождении этой одежды. Облачаться в штатское для Фербина было внове.
– При беглом взгляде я не заметил на нем ран, ваше высочество, – резонно возразил Холс. – Только небольшое кровотечение из ушей и рта. И мертв он был уже дня два-три, так что все вши давно уже сбежали от холода. К тому же это был человек благородного происхождения – маркитант, если не ошибаюсь.
– Какого там благородного! Купец. – Фербин закатал рукава, выпростал руки и покачал головой.
Если воздушные силы и проводили рекогносцировку – маловероятную при такой темноте, – принц и его слуга ничего не заметили. Никто не пикировал с высоты, намереваясь разобраться, что это за путники – Холс на своем рауэле и Фербин на мерсикоре, которого слуга привел на руины над рекой четырьмя днями ранее. Чтобы не уснуть по дороге, они жевали корень крайла: у Холса оказались запасы в седельном мешке. Это придавало их разговору довольно комический, на взгляд Хубриса, оборот. «Двое жвачных», – подумал он, но сказать об этом Фербину не решился.
– Хубрис Холс, твой долг – сопровождать меня, если я все-таки решу лететь.
– Позволю себе не согласиться, ваше высочество.
– Никаких несогласий. Долг есть долг. Твой или мой.
– Что касается королевства и королевских законов, то в этом я с вами не спорю, ваше высочество. Но в том, что выходит за их пределы, – тут вопрос спорный.
– Ты слуга, а я – принц! И ты должен делать то, что тебе говорят, черт тебя подери, даже будь я мелким дворянчиком с развалюхой из кирпича, шелудивой клячей и кучей детишек. Но как слуга принца, наследного принца, прибавлю я, королевского дома Хаусков… – От упрямства слуги у Фербина даже дыхание перехватило – принц был полон недоумения и недовольства. – Мой отец высек бы тебя, Холс. Слышишь? А то сделал бы и кое-что похуже. Черт тебя побери, я ведь законный король!
– Ваше высочество, я теперь с вами и буду оставаться с вами до этой академии, а потом последую туда, куда вы сочтете необходимым, если только не пересечете рекомендованные вам пределы. До этого момента я буду рядом с вами, преданный, как всегда.
– А за пределами ты тем более должен оставаться со мной! Куда бы я ни отправился!
– Ваше высочество, прошу прощения… Моя верность – то, что остается в кастрюле, когда все выварится, так сказать, – это верность трону, а не вашему доброму высочеству. Если вы пересекаете границы владений вашего отца, то, насколько я понимаю, моя обязанность – в том, чтобы вернуться к источнику власти. А он, по моему разумению, располагается в Пурле, в королевском дворце, при условии, что все обстоит нормальным образом. Там я должен получить новые инструкции от… ну, не знаю, от того, кто их даст…
– Холс, ты что – юрист?
– Спаси господи, ваше высочество!
– Тогда заткнись. Твой долг – оставаться со мной. И закончим на этом.
– Прошу прощения, ваше высочество, но мой долг – хранить верность королю.
– Но я и есть король! Разве ты мне не долдонишь уже четыре дня, что я – законный наследник?!
– Ваше высочество, извините за резкость, но вы – некоронованный король, который твердо намерен удалиться от своего трона.
– Да! Для того, чтобы спасти свою жизнь. Искать помощь, чтобы потом вернуться и предъявить свои права на трон, если на то будет воля МирБога. И должен отметить, что, поступая таким образом, я следую самым почтенным примерам. Разве МирБог не находит убежище от забот здесь, в сердце нашего благословенного мира? Разве сами сарлы не бежали от преследований со своей родины на наш возлюбленный Сурсамен?
– И все же, ваше высочество, быть королем – значит выполнять некоторые обязанности. Нужно дать знать народу, что вы живы.
– Неужели? Отлично. – Фербин решил принять умеренно-саркастичный тон. – Значит, ты мне даешь советы? И что еще должен король?
– Ваше высочество, он должен действовать по-королевски и, если требуется, брать власть силой, а не отдавать ее…
– Хубрис Холс, не смей читать мне проповеди о том, что такое быть королем! И тем более не учи меня королевским обязанностям!
– Ни в коем случае, ваше высочество. Я соглашаюсь с вами целиком и полностью. Чтение проповедей – это дело схоластов-отшельников, к которым мы держим путь. На этот счет у меня нет возражений.
Рауэл Холса заржал, словно в знак согласия. Оба скакуна, обученные ночной езде, в буквальном смысле могли спать на ходу. Правда, время от времени им требовались тычки, чтобы оставаться на дороге.
– Я сам решу, в чем состоит мой долг, Холс. Мой долг в том, чтобы не погибнуть от рук тех, кто уже убил одного короля и глазом не моргнув убьет и второго – меня!