Затем он перешёл ко второй части письма:
"Появление доктора Антекирта в Сеуте – вещь неприятная. Что это за человек? Мне в сущности нет до него дела, но с некоторых пор он становится мне поперёк дороги. В Рагузе – его сношения с семейством Батори!.. В Катании – западня, которую он поставил Зироне!.. В Сеуте – его вмешательство, стоившее жизни Карпене!.. От Сеуты недалеко и до Тетуана, но вряд ли он туда отправился и открыл убежище Савы! Для меня это был бы ужасный удар, и мы ещё от него не застрахованы… Посмотрим, нельзя ли что-нибудь предпринять теперь же, не мешкая! Скоро секта сенуситов будет хозяйничать во всей Киренаике. Её приверженцам надо лишь переплыть залив, чтобы напасть на остров Антекирту!.. А что, если их подстрекнуть?.. Мне это ничего не стоит…"
Очевидно, на горизонте Саркани было немало чёрных туч. Он шаг за шагом подвигался к своей мрачной цели, и вот она уже близка, до неё рукой подать, но именно в этих условиях малейший камень преткновения мог повергнуть наземь негодяя, и у вето, возможно, уже не хватило бы сил подняться. Между тем Саркани беспокоило не только вмешательство в его дела доктора Антекирта, но и теперешнее положение Силаса Торонталя.
"Да, – размышлял он, – мы с ним припёрты к стене. Завтра мы поставим на карту всё, что у нас осталось… Мы сорвём банк, или сами взлетим на воздух!.. Если бы я разорился один, то сумел бы вновь подняться на ноги! Но Силас – другое дело! Он станет опасен, когда разорится, может выдать меня, раскрыть тайну, на которой зиждется все моё будущее! До сих пор он был в моей власти, теперь роли могут перемениться!"
Саркани правильно оценивал создавшееся положение. Ему была хорошо известна моральная неустойчивость сообщника. Он сам давал ему прежде советы: Силас Торонталь не преминет ими воспользоваться, когда ему уже нечего будет терять.
"Что делать?" – спрашивал себя Саркани и, углубившись в размышления, не видел того, что происходило у входа в монакскую гавань, недалеко от отеля.
На расстоянии полукабельтова от берега по морю скользило длинное веретенообразное судно без трубы и мачты, корпус которого выступал из воды на два-три фута. Приблизившись к мысу Фочинана, а именно к тому месту, над которым расположена площадка, где посетители Монте-Карло стреляют по голубям, судно бросило якорь в спокойных водах бухты, защищённой от морского прибоя. Тогда от его борта отделился лёгкий стальной ялик, который до сих пор в темноте сливался с кораблём. В ялике находилось трое людей. Несколько взмахов весел, и они пристали к маленькому пляжу, двое спрыгнули на берег, а третий вернулся в ялике на корабль. Вслед за тем таинственное судно бесследно исчезло во мраке; ничто не выдало его присутствия в этих водах – ни вспышка света, ни шум.
Двое людей, сошедших на берег, пересекли пляж, направились вдоль прибрежных скал в сторону железнодорожной станции и стали подниматься по авеню Спелюг, огибающему парк Монте-Карло.
Саркани ничего не заметил. В эту минуту он мысленно был далеко от Монако, в Тетуане… Но он видел себя там не одного: сообщник принуждён был последовать за ним.
"Неужели Силас возьмёт верх надо мной!.. – повторял он. – Ведь ему достаточно одного слова, чтобы помешать мне достигнуть цели!.. Нет, этому не бывать никогда!.. Если завтра рулетка не вернёт нам всего, что отняла, я заставлю его последовать за мной… Да!.. Мы вместе поедем в Тетуан, а там, на марокканской земле, кто станет беспокоиться об исчезновении Силаса Торонталя!"
Как известно, Саркани был не робкого десятка. Он, конечно, не остановится перед новым преступлением, особенно если совершить его не составит труда, ведь всё будет благоприятствовать негодяю: обстоятельства, отдалённость страны, дикость её населения и невозможность найти виновного.
Выработав план действий, Саркани закрыл окно, лёг в постель и тотчас же уснул сном человека, которому неведомы угрызения совести.
Иначе чувствовал себя Силас Торонталь. Банкир провёл ужасную ночь. Что осталось от его былого состояния? Каких-нибудь двести тысяч франков, уцелевших от игры, да и те уже не принадлежат ему! Завтра он все поставит на карту! Этого хотел его сообщник, этого хотел он сам. Разум его ослабел, Торонталь устал от фантастических расчётов и потерял способность спокойно и трезво рассуждать. Банкир уже не мог – по крайней мере в эту минуту – осознать своё положение, как это сделал Саркани. Он не понимал, что роли переменились и теперь тот, кто так долго властвовал над ним, сам находится у него в руках. Он предвидел неминуемое разорение и думал лишь о завтрашнем дне. Да, завтра он либо разбогатеет, либо впадёт в нищету.
Так провели эту ночь Саркани и Торонталь. Если один крепко проспал несколько часов, то другой промучился до утра, борясь с бессонницей.
На другой день, около десяти часов утра, Саркани зашёл к Силасу Торонталю. Банкир сидел за столом и упрямо исписывал цифрами и формулами страницы своей записной книжки.
– Ну как, Силас, – спросил его Саркани беззаботным тоном человека, не придающего значения превратностям судьбы, – чему вы отдали предпочтение во сне – красному или чёрному?
– Я не спал ни одной минуты! Даже глаз не сомкнул! – ответил банкир.
– Тем хуже, Силас, тем хуже для вас!.. Сегодня мы должны держать себя в руках, и несколько часов отдыха вам бы не помешали! Взгляните на меня! Спал я немного и всё же чувствую себя достаточно бодро, чтобы сразиться с фортуной. Ведь что там ни говори, а фортуна – женщина и любит людей, способных властвовать над ней!
– Однако она нам изменила!
– Ба!.. Простой каприз!.. Каприз пройдёт, и фортуна улыбнётся нам!
Силас Торонталь ничего не ответил. Да и слышал ли он то, что говорил Саркани? Во всяком случае, он не отрывал глаз от листка записной книжки, покрытого никому не нужными формулами.
– Что вы тут пишете? – спросил Саркани. – Что это, выкладки, ставки?.. Чёрт возьми!.. Вы, право же, больны, дорогой Силас!.. Случай не подчиняется расчётам, а ведь только случай решит сегодня нашу судьбу!
– Вы правы! – ответил Силас Торонталь, пряча записную книжку.
– В этом нет никакого сомнения, Силас!.. Я знаю способ руководить случаем, – добавил иронически Саркани. – Но для этого требуется специальное образование, а мы с вами хромаем на этот счёт! Итак, давайте вверим свою судьбу случаю!.. Вчера повезло банку! Возможно, сегодня счастье отвернётся от него!.. А если так, Силас, мы вернём всё, что потеряли!
– Все!..
– Да, все, Силас! Только не надо падать духом. Наоборот. Побольше смелости и хладнокровия!
– А вдруг сегодня вечером мы окончательно разоримся? – спросил Силас, глядя в упор на "Саркани.
– Ну что же, мы уедем из Монако!
– Но куда?.. – воскликнул Силас Торонталь. – Да будет проклят тот день, когда я познакомился с вами, Саркани, тот день, когда я воспользовался вашими услугами!.. Не будь вас, я никогда не пал бы так низко!
– Ваши упрёки несколько запоздали, милейший! – иронически заметил Саркани. – Право же, некрасиво обвинять человека, услугами которого вы успели воспользоваться.
– Берегитесь! – крикнул банкир.
– Я и так берегусь! – пробормотал Саркани.
Эта угроза Силаса Торонталя ещё больше укрепила Саркани в намерении отделаться от сообщника.
– Ну, не будем ссориться, дорогой Силас, – сказал он громко, – к чему это? Споры возбуждают нервы, а сегодня мы не должны нервничать!.. Берите пример с меня: верьте в судьбу и не отчаивайтесь!.. Если нас опять постигнет неудача, не забудьте, что миллионы ждут нас в другом месте, ведь вы тоже получите свою долю этих богатств!
– Да!.. Да!.. Я должен отыграться! – твёрдо сказал Силас Торонталь, в котором вновь пробудился азарт. – Да, банку слишком уж везло вчера, и сегодня вечером…
– Сегодня вечером мы будем богаты, очень богаты! – воскликнул Саркани. – Я вам это обещаю, Силас, но теперь мы уже не потеряем своего выигрыша! Однако что бы там ни было, а завтра мы покинем Монте-Карло! Мы уедем…
– Куда?
– В Тетуан, и сыграем там последнюю партию, на этот раз беспроигрышную! Да, беспроигрышную!