— Мюрист? Что за странное название? — удивилась баронесса, прочитав их.
— Напоминает какой-то скверный иностранный язык, — фыркнул Штейнмец, поморщившись, будто почуял отвратительный запах.
— Это сильванский, — сказал охотник на ведьм низким, полным подозрений голосом.
— Сильванский? — ахнула Лидия.
Ее глаза расширились от внезапного испуга, а горло будто пережала тонкая рука. Бесчисленные кошмарные рассказы об ужасах, порожденных разрушенной провинцией, сразу же всплыли из далеких уголков ее сознания, и кожа женщины приобрела еще более мраморный оттенок. Рядом с ней опухшими пальцами Штейнмец попытался сотворить знак Зигмара.
— Во имя Ранальда, каким образом мы оказались рядом с Сильванией? — спросил Фельдхеррн. Его лицо выражало недоумение.
— И правда, — заметил Тульманн. — Я впервые слышу, чтобы по дороге, ведущей на северо-восток, можно было попасть в Нульн, расположенный на юго-западе.
Карета продолжала свой путь в город. Вблизи постройки оказались такими же ветхими, какими выглядели издалека. Многие из глиняных лачуг были разрушены почти полностью, их стены покрывали огромные дыры, соломенные крыши проваливались внутрь, а посреди зарослей ежевики тут и там валялись выбитые двери. Деревянные конструкции покосились, словно пьяницы, и выглядели так, будто в любой момент могли опрокинуться набок. И все же, насколько бы заброшенной ни казалась деревня, проницательный взгляд охотника на ведьм раз за разом подмечал странные детали. На некоторых зданиях виднелись следы грубого ремонта: заткнутые грязью дыры, свежая трава и ветки на соломенной крыше. Возможно, Мюрист и пришел в упадок, но его точно не покинули.
Карета остановилась на месте, которое, похоже, было когда-то городской площадью Мюриста. В ее центре на заросшем сорняками каменном столбе поднимались остатки некогда героической статуи. Унылые фасады лавочек и двухэтажный зал гильдии смотрели на обветшалого чемпиона темными зияющими окнами. На другой стороне площади возвышался храм. Его шпиль венчала бронзовая фигура молота, возвещая, что некогда здесь восславляли Зигмара. Единственный среди гниющих строений Мюриста храм был построен из камня — огромных гранитных глыб, перевозка которых по лесам и долинам, вероятно, стоила больших затрат.
Бреш обменялся понимающим взглядом с Оккером, затем отодвинул маленькое деревянное окошко в задней части сиденья кучера, чтобы поговорить с пассажирами внутри кареты.
— Это всего лишь короткая остановка для отдыха, — заверил возничий пассажиров. — Следующий источник пресной воды мы встретим нескоро. Мы позаботимся о лошадях и затем сможем продолжить дорогу.
Его ободряющая улыбка померкла, когда из пассажирского салона высунулось дуло пистолета Тульманна и уставилось ему в лицо.
Если кто-нибудь из вас, мерзавцев, только попробует выпрыгнуть из кареты, — зашипел Тульманн, — вам представится удивительная возможность проверить, что чувствует человек, когда его мозг вышибают из головы.
Бреш замер, услышав угрозу охотника на ведьм. Все, что он мог сделать, — умоляюще глядеть на своего напарника. Оккер медленно вытащил мушкет с широким дулом из-под скамьи — так, что никто из находящихся в карете этого не видел.
— Я бы этого не делал, — прорычал рядом резкий голос.
Рука Оккера застыла на рукояти мушкета. Он посмотрел на всадника-головореза, сопровождающего охотника на ведьм. В руках Штренг держал тяжелый арбалет, стрела которого была нацелена в живот остландца.
— Одно неверное движение, один вдох, и в твоем животе появится дыра.
В задней части экипажа Фергрим Острое Железо встал на металлическое сиденье, пытаясь заглянуть через верх кареты и понять, что происходит. Гном вытягивал шею то в одну, то в другую сторону, но ему мешал барьер из ящиков и коробок. Но вдруг он резко повернул голову, пристально уставившись на обветшалые здания вокруг повозки. Его острые глаза, превосходно видящие в темноте, как и у всех обитателей подземелий, различили движение в почерневшем дверном проеме старой кожевенной мастерской. Тут же Фергрим заметил две неясные фигуры, притаившиеся в конце темного переулка. Карлик облизнул внезапно пересохший рот. В этих очертаниях было что-то тревожное, что-то неестественное.
— Похоже, у нас гости, — заявил Фергрим, но его слова не долетели до пассажирского отсека. Гном наблюдал, как всюду возникают темные силуэты. Он снова тихо выругался.
Внезапно из темноты дюжин дверных проемов, из теней, заполнивших аллеи и переулки, в угасающий свет выпрыгнули ужасные худощавые фигуры. Их бледная кожа туго обтягивала длинные конечности и истощенные животы, на бедра и плечи были наброшены рваные куски ткани — жалкая пародия на одежду. Руки существ оканчивались когтями, больше подходящими стервятнику, чем кому-то имеющему сходство с человеком. Их лица были вытянуты, головы острижены наголо, а над широкими клыкастыми ртами торчали длинные носы. Красные глазки-бусинки недобро сверкали — в них пылал голод. С низким, похожим на стон воем отвратительная толпа бросилась к карете.