Лайош потер синяк и смущенно оглянулся на охотника.
— Я… извини, но я готов поклясться, что только что слышал чей-то крик вон оттуда. И кричали по-стригански.
— Что там говорилось? — спросил Матиас, ухватив его за руку.
— Что-то про подношения. Вроде как предлагали «порченую кровь», что бы это ни значило.
Из центра пещеры снова долетели крики — резкие, пронзительные и человеческие. Двое серых провидцев прервали свое заклинание и бросились вперед, выискивая уцелевшего культиста.
Даже с такого расстояния Матиас сумел разглядеть, что им оказалась мутантка — дочь Киппса.
От тяжелых, судорожных вдохов жгло в груди. В ноге пульсировала резкая боль, в недвусмысленных выражениях протестуя против панического бегства Штренга из убежища среди валунов. Наемник сжал зубы, силясь отогнать боль, чтобы не выдать себя случайным хрипом или стоном.
Скрывшись в сухих зарослях ежевики, Штренг попытался собраться с мыслями и побороть страх, замутивший его разум. Если он не сумеет обуздать нахлынувшую панику, он покойник. Нужно думать, нужно искать пути к отступлению, нужно понять, как удрать от противоестественной твари, идущей по его следу сквозь темную чащу.
Любой более-менее внятный план, приходивший Штренгу на ум, мигом рассыпался, стоило наемнику вспомнить о ярости и силе вампира. Перед глазами раз за разом вставало зрелище Грегора Клаузнера, победоносно возвышавшегося над разодранными в клочья телами вирмватерских убийц. Штренг мысленно укорил себя за трусость. Тульманн бы не позволил себе поддаться страху. Охотник на ведьм нашел бы способ одолеть вампира, превратить паническое отступление в путь к победе. Но Штренг не был Тульманном.
Наемник крепче сжал в руке нож. Лес окутала неестественная тишина: умолкли птицы, попрятались белки, порскавшие по веткам, затих даже легкий зимний ветерок. Весь окружающий мир будто затаил дыхание, пытаясь, как Штренг, не шуметь, выжидая, пока нечто жуткое пройдет стороной.
А затем тишину нарушило резкое, противное воронье карканье, доносившееся с ближайшей березы. Штренг шлепнулся на задницу — его напряженному слуху этот звук показался оглушительным. Наемник раздраженно поднялся с земли, угрюмо глядя на дурацкую птицу, напугавшую его. Но, когда гнилая мертвая тварь уставилась на него белесыми остекленевшими глазами, злость снова уступила место страху и Штренг почувствовал, как у него холодеют руки.
Его обнаружили.
Наемник собрал последние оставшиеся силы, намереваясь броситься прочь. Если мерзкая пернатая падаль отыскала его, то как скоро следом за ней явится и ее жуткий хозяин? Штренгу совершенно не хотелось выяснять это лично. Пробившись сквозь колючие ветки, наемник выбрался из ежевичных зарослей, но побледнел и замер, обнаружив, что бежать уже поздно.
— Грегор… — охнул Штренг.
Язык почти не слушался от страха. Вампир уставился на наемника глазами цвета запекшейся крови. На его когтистых пальцах все еще виднелись темные пятна после резни, учиненной на поляне. Бледные губы Грегора растянула зубастая улыбка, и длинные вампирские клыки сверкнули в тусклых лучах солнца, проглядывающих сквозь деревья.
— Идем со мной, — позвал вампир, и от этих слов повеяло могильным смрадом.
Грегор протянул мертвенно-бледную руку, поманив Штренга подойти, и тот ощутил, как чужой разум касается его, затуманивает мысли и подавляет всякое сопротивление. Было бы так легко попросту взять и подчиниться…
Взревев, Штренг набросился на вампира, вонзая нож ему в грудь. Он никогда и никому не позволял угнетать его: ни отцу-пьянице, ни любившим поиздеваться над людьми дорожным патрулям в родном Штирланде, ни офицерам в армии графа Остланда. Даже боги не указывали ему, что делать. Он всегда принадлежал самому себе и не собирался подчиняться какому-то обманувшему смерть паразиту. Нож наемника глубоко воткнулся в грудь Грегора, рассек нечестивую плоть, проломил гнилые ребра.
Грегор зарычал и взмахнул рукой, отшвыривая Штренга в сторону. Наемник рухнул на землю, хватая ртом воздух. Его как будто бык лягнул — столько невероятной силы оказалось в иссохшей конечности вампира.
Грегор запустил руку в рану и вытащил глубоко засевший внутри нож. Штренг разочарованно застонал — он совсем чуть-чуть не достал до сердца этого чудовища. Грегор поднес нож к глазам и, разглядев его, с яростью отбросил прочь. Из раны на груди вампира потекла неестественно густая жидкость, совершенно не похожая на человеческую кровь. И если эта рана и доставляла Грегору какие-то неудобства, то со стороны это было ничуть не заметно.