7.
- Я видела маму, - сказала мне Танюша назавтра после похорон.
Место для утопшей я выбрал живописное и патетичное - кладбище на скале, чудный вид на залив Фанди, чьи волны два месяца носили ее неприкаянный труп. Лене бы понравилось. Как она любила бродить по кладбищам, рассматривать памятники, читать надписи, а я терпеть не мог, отшучивался: "Мы успеем еще здесь побывать, когда присоединимся к большинству человечества." Вспомнил, как представлял прежде ее смерть - в глубокой старости, я давно уже в могиле, и все равно не было горше трагедии в мире. Переживал, помню, дико ее неизбежную, рано или поздно, смерть.
Поставил православный крест с ее именем и моей фамилией. Год рождения, год смерти: двадцать пять лет.
Как подросток каждые пять минут думает о сексе, почти с такой же частотой человек моего возраста возвращается к мыслям о смерти, пусть и сознавая всю праздность, всю бессмыслицу сего занятия. Я бы сказал даже так: чем меньше думаешь о сексе, тем чаще - о смерти. Не только о своей. Помню в молодости меня приводила в отчаяние мысль о смертности гения: ну ладно я - с этим еще мог смириться. Но Шекспир! Моцарт! о Боже! Даже в редчайших случаях своих избранников, коими, несомненно, являются гении, Бог не делал для них исключения. А когда женился на Лене, она заняла место гения в моих неотступных, навязчивых думах о смерти - такова была изначальная власть этой женщины надо мной. О своей так не думал, относясь покорно и стоически, без буйного разгула воображения. И вот, когда она исчезла, я никак не могу вырваться из-под ее власти, продолжая с ужасом представлять ее небытие.
Мадемуазель Юго деликатно оставила меня одного перед деревянным крестом. Нашел ее стоящей у памятника своему соплеменнику со странной надписью: "Last French Commander and Defender of Arcadia. Honour to unsuccesful Valour. He died and was buried among enemies."
- Памятник врагу, - сказала мадемуазель Юго.
- Враг, друг - поди разберись. Вот мы с вами враги, а вроде бы уже сдружились.
Она как-то странно, искоса на меня глянула, но ничего не сказала. А я и вправду немного привязался к этой французской милашке. Вот ведь - даже снилась.
- Вы мне недавно снились, - сказал я.
- Вы мне тоже.
- И пытался вас убить?
Так был поражен совпадению, что сморозил глупость.
- Нет, зачем же! - расмеялась она и сняла очки, мгновенно превратившись из дотошного следователя в наивную девчушку, а в ее близорукости проглядывала трогательная незащищенность. И добавила:
- Совсем в иной ситуации.
Честно говоря, жаль было с ней расставаться. И еще жалко, что нас ничего с ней не связывает, кроме "плывунчика" и ее подозрений.
Узнал в эту встречу, что мою собеседницу зовут Жаклин. Жаклин Юго. Красиво.
Танюше, понятно, ни словом, вернувшись, не обмолвился о цели моей поездки в Нью-Брунсвик.
Зато она мне выложила сразу.
Прошла, наверно, вечность, прежде чем ей ответил.
Не могу сказать, что Танюша пришла из балетной школы, высокопарно названной русскими иммигрантами "Академией искусств имени Михаила Барышникова", возбужденной более чем обычно. Если ее что и возбуждало, то скорее всего нетерпение поделиться со мной новостью. Может быть, следовало все-таки сообщить ей о похоронах?
- Ты ошиблась, - сказал я.
А что мне оставалось?
Будь я стилистом, прошелся бы по рукописи и повычеркивал, где можно, эту фразу. Это личное мое клише, однако, - свидетельство моей беспомощности перед обстоятельствами. Бывший морской романтик, на суше я становлюсь фаталистом.
Таня воззрилась на меня своими невинно-голубыми, в мать, да так, что мне стало тошно. Но я выдержал ее взгляд, не сморгнув.
- Ты думаешь, я говорю неправду?
- Ты с ней разговаривала? - спросил я, противореча себе.
- Не успела. Когда она заметила, что я ее вижу, сразу отвернулась и скрылась за углом.
- Вот и выходит, что ты ошиблась. Разве она могла, увидев тебя, не заговорить с тобой?
- Она пряталась, - продолжала упрямиться Танюша.
- Почему ты решила, что она пряталась?
- У нее теперь другая прическа. Волосы черные и курчавые, как у негров. И огромные темные очки.
- Как же ты ее узнала? - попытался я подловить мою дочурку.
- Она грызла ногти.
- Господи, мало ли людей грызет ногти!
- Как я могла не узнать маму? - обиделась вдруг Танюша. - Ты бы меня разве не узнал, если бы я выкрасила волосы и по-другому постриглась?
Я бы и Лену узнал в любом камуфляже, как бы она ни вырядилась. На пляже я ее узнавал за полкилометра наверно, хотя даже моя нынешняя дальнозоркость не могла на таком расстоянии схватить ее конкретные черты. Выходит - помимо них? Может, по запаху, как самцы некоторых тварей, не помню каких.
Даже если Танюша видела Лену, что невероятно как встреча с потусторонним миром, мертвецам путь назад заказан, то все равно прямой отцовской обязанностью было убедить Танюшу в обратном.
- Когда я был в твоем возрасте, то всем рассказывал, как самолет пролетел рядом со мной, да так низко, что я мог коснуться его рукой, и все считали меня неисправимым лгунишкой, а я обижался, уверенный, что говорю правду.
- Но ты говорил неправду, - сказала Танюша. - А я говорю правду. Есть разница?
- Не принципиальная. Помнишь, я тебе рассказывал про Сократа?
- Это тот старый дурень, который по указу народа принял яд, хотя мог бежать?
- Ты несколько упрощаешь, но не будем отвлекаться. Так вот, у него был ученик Платон, благодаря которому мы, собственно, и знаем про Сократа. Платон ввел в философский обиход понятие "ложного воображения" - это когда не сам человек лжет, а ему, этому человеку, лжет его воображение.
Так и говорят: воображение разгулялось. Человек живет одновременно в двух мирах: реальном и воображаемом. Воображаемый мир - это твои сны и фантазии, то есть сны наяву. Боги создали сны, чтобы слепцы могли увидеть свой путь - это древнеегипетская поговорка, которую удалось расшифровать ученым. Не спорю, ты видела маму, но это было видение: ты так хотела ее увидеть, что твое желание в конце концов реализовалось. Согласись, ты хочешь ее увидеть?
- Хочу, - призналась моя бедная сиротка.
- Вот видишь, - обрадовался я, хотя впору было плакать. - И зачем было, скажи, маме от тебя прятаться? - И тут же понял, что сболтнул лишнее.
- Она пряталась не от меня.
- А от кого?
- От тех, кто поджидал ее в машине.
Танюшины фантазии приобретали все более зловещие черты, а чем зловещее, тем реальнее. Надо бы распросить ее, не напугав.