- Я здесь работаю. Скрываюсь? Разве что от тебя. Этот борделло - моя крыша. Его хозяин - твой бывший ученик.
- Но ты же с ним порвала.
- Я с ним - да. Но не он со мной. Изредка наведывается. Как ты. Ему теперь не до любви. В большую политику вошел. В Кремль метит.
- Крестный отец - в Кремль?
- Почему нет?
- Тебя с ним что-то связывает?
- Да. С ним. С тобой. С клиентами. Всем - и никому. Ничья. Сама по себе.
- Есть в мире хоть один мужчина, кого бы ты любила?
- Есть. То есть был. Думаешь, я не видела, как он прикрыл собой Танюшу? Тарзан меня силой уволок. Чего больше всего хотела тогда, умереть вместе с Володей.
- А Танюша? - спросил я, хоть и чувствовал фальшь в самом вопросе, но как еще выманить ее отсюда?
- Иногда необходимо давить собственные чувства. Вот ты нашел надежную женщину, а со мной Танюше не надежно. Сам знаешь. Как подумаю, что с ней могло тогда случиться... Из-за меня. Да я просто не имею право рисковать ею, как бы ни хотелось ее увидеть. Если бы Орфей не оглянулся, Эвридика осталась бы жива. Вот я зареклась оглядываться.
Понял, уговаривать ее бесполезно.
- Пусть так. Но зачем работать проституткой?
- А кем мне еще работать? Это моя профессия. Балериной не стала, а больше никем не хочу. У разбитого корыта.
- У разбитого корыта?
- Эх, ты! Спец по русской литературе, а "Сказку о рыбаке и рыбке" забыл. Невыполненное обещание - вот кто я. Пробовала: официанткой, уборщицей, гидом для русских нуворишей - с души воротит. Ничего путного из меня не вышло. Зато блядь я первоклассная. Сам слышал, отбоя нет. Только не подумай - я это без надрыва говорю. Мой дом здесь. Мне нравится эта работа.
- Нравится? Что в ней может нравиться? Ты же не нимфоманка.
- Нимфоманка? Что такое нимфоманка? Очередной миф комплексующего мужика о неудовлетворенной женщине. Разве в том дело? Ты знаешь, кто ко мне ходит? Сплошь надломленные, покалеченные мужики. Разве нормальный, счастливый человек пойдет к шлюхе? Значит, у него что-то не в порядке. Он не утехи ищет, а утешения. Или комплексы свои врачует, самоутверждается. У некоторых выбор - между проституткой и самоубийством.
- В каком смысле? - не понял я.
- А в том, что проститутка - последнее утешение. Последнее прибежище. Оазис в пустыне жизни. Если бы не это, человек наложил бы на себя руки. Одиночество, измена жены, предательство друга, унижение, неудача и все такое. Человек всегда один, когда ему плохо. Как в смерти. Мои клиенты суицидального типа. Пусть я блядь, а чувствую себя сестрой милосердия. Поговоришь, успокоишь, утешишь, приласкаешь.
- Тебя послушаешь: не бордель, а монастырь.
- Представь себе. Если только исходить не из буржуазных идеалов, но из человеческих. Иногда даже без секса обходимся. Но и секс не сам по себе, а как единственная возможность близости с чужим человеком. А он в ней так нуждается.
- А ты?
- И я. Лекарство от одиночества.
- Выходит так: одинокий мужчина идет к блядям, а одинокая женщина блядью становится? Благостная картинка.
- Зачем так...
- А как? Когда жена мало того что работает проституткой, но еще и занята апологетикой проституции...
- Давно тебе не жена. И юридически ты свободен, коли меня похоронил.
- Соломенный вдовец.
- Это не проблема. Теперь, когда ты меня нашел, можно оформить развод.
- Мы договаривались, что ты исчезнешь понарошку и не навсегда. Что я уйду из колледжа, и мы все втроем будем жить где-нибудь в Мексике или Европе. А как мы тогда в палатке ссорились, чтобы соседи слышали, помнишь? Или ты в очередной раз меня разыгрывала? С ведома Тарзана? Может ты и Танюшу специально против себя настраивала, чтобы та не страдала, когда ты исчезнешь?
Последний вопрос Лена оставила без внимания.
- Тарзан не знал. Все изменилось, когда похитили Танюшу.
- Дело не в Танюше, а в тебе. В апологетике проституции. Танюше ничего больше не грозит. Возвращайся. Начнем все сначала.
- Один раз начинала. Когда пошла за тебя замуж. Сам знаешь, что из этого вышло. Я плохая жена. Ничего от меня, кроме бед. Отбракована жизнью. Отброшена за ненадобностью.
- А Танюша?
- Не считая памяти, это все что осталось от наших с тобой шести лет. Не хочу ею рисковать. Не хочу больше приносить несчастье - ни ей, ни тебе. Желая получить все, остаешься ни с чем. Я была счастлива с тобой и с ней, но мое счастье кончилось, как кончается все на свете. Теперь мое место здесь. Здесь я нужна. У меня постоянные клиенты. Я их общая жена. Не могу их предать. Для них все прахом пойдет, если меня потеряют. А вам с Танюшей и без меня хорошо. И уж точно - покойней.
Увы, это было верно. Я отправился на поиски Лены не по любви, а из долга, и найдя, пытаюсь вырвать ее из подземного мира - опять же из долга. Даже если бы у меня было желание, которого у меня нет, мне все равно ее не вернуть. Мы существуем с ней в разных мирах, ни одной точки соприкосновения, даже Танюша нас больше не связывает. Острова, разбросанные в океане. Никакой связи, наши жизни текут отдельно.
Я вынул деньги и положил на кровать.
- Не мне, а хозяйке. И не так много, - улыбнулась Лена. - Поцелуй Танюшу. И будьте оба счастливы. Я вас любила и люблю. Единственное, что есть в этой жизни. Потому и остаюсь здесь.
Так и не спросил, видела ли она тогда, как погиб Володя, спасая Танюшу. Зачем?
Было поздно. Пустой, ни о чем не думая, не разбирая дороги, бродил я по пустынному Трастеверу, изредка натыкаясь на бездомных бродяг и уличных проституток. Хотел пойти с одной, но вспомнил, как описывает своих клиентов Лена. Я был одинок, моя жизнь давно кончилась, я заблудился, в памяти недвижно и почти невидимо жила Танюша под надежной защитой Жаклин. Завтра их увижу, кончались мои римские каникулы. Прощай, Италия. Прощай, Лена. Прощай, матрешка. Прощай, любовь. Кто я теперь? Где?
Я и в самом деле, не знал, куда забрел. Вытянутая площадь с казарменного типа старыми облезлыми зданиями, луна над покосившейся кампанилой, в древней башне пробита арка, смуто напоминая мне об иной жизни, об иной ее инкарнации, о возмозностях, которые я упустил, проглядел, разбазарил. Огляделся и как проснулся. Это было то место, которое искал все эти дни. Арка Толемея, карнавальная площадь. Вот и окно, из которого мы тогда глядели на паяцов и были счастливы. Вот я и вошел в эту реку дважды, но в ней не было ни воды, ни движения, ни жизни. Как будто мне было дано последний раз взглянуть на жизнь после смерти.