Вернее нужно только лицо и женская грудь, хорошо, что не надо тратить время на раздевание. Жрец Гуанадора уложил служанку на кровати ровно, вытянув руки вдоль тела. Зачерпнул глины из ведерка и жестами скульптора легко и быстро обвел черты лица, выбелил шею и плечи. У женщин они тоньше и круглее, чем у мужчин. Покрыл глиной грудь и, вернув ведерко под кровать, бережно вытер пальцы влажной тряпкой.
- Гуанадор, бог первоглины, взываю к тебе, - нараспев произнес Шадер, вставая на колени у кровати и накрывая маской лицо Лианы, - прими в жертву облик мой и голос, даруй милость рабу своему, не оставь пустым.
Огонек лампадки вздрогнул и погас, погружая комнату во тьму, где в инфразрении сияли алым тела разгоряченных любовников и ярко, до белизны горело лицо женщины под маской. Грудь вздымалась и опадала тревожными всхлипами, но сонное зелье держало крепко.
- Дозволь принять облик женщины и говорить её голосом, - читал принц молитву. – Пусть прольется сила изначальная. Лепи меня подобием своим. Слава Гуанадору!
Тело служанки окуталось жаром, как облаком. Сердце женщины надсадно билось, захлебываясь призванной силой Гуанадора. Жар разрастался, перекинувшись на Шадера, вливаясь в него через распахнутый рот. Принц застонал, отнимая маску от лица служанки и ныряя в белое пятно жара. Глина расплавилась и потекла вверх, смыкаясь на затылке в монолит, оплывая вниз на шею, стекая по плечам и вздуваясь буграми на груди. Дроу издал протяжный крик и затих.
Жар спадал, силуэты тел тускнели в инфразрении, возвращаясь к мягкому бардовому. Шадер шатаясь поднялся на ноги, долго мучился, высекая камнем искру огня, чтобы зажечь лампаду. Дрожащими руками шарил в углу, доставая из горы тряпья на свет начищенное до блеска блюдо. Два раза вздохнул и поднес блюдо к глазам. С зеркальной поверхности смотрела Лиана, напряженно сдвинув брови и кусая нижнюю губу. Велик Гуанадор! Получилось! Сколько бы не проводил ритуал, а всегда волнительно. Славься Бог первоглины!
Принц надел красное платье, расправил складки на бедрах. Хоть подушку подкладывай для большей женственности, но на грудь все равно смотрят чаще, а там все в порядке. Накрыл спящую подавальщицу одеялом с головой и, затушив лампаду, вышел.
Работа у служанки простая, должен справится. Велика ли наука поднос с бокалами носить? Взяв из стопки в углу один пустой Шадер, затаив дыхание, вышел из внутренних помещений в коридоры борделя. Темнота встретила запахом благовоний и тонким колокольным перезвоном. Каждая открывающаяся дверь задевала вязанку медных колокольчиков, предупреждая обитателей комнат о визите третьего лишнего. Хотя лишним третий был не всегда. От жадности иные посетители заказывали больше плотских утех, чем могли вынести за ночь. Золото текло рекой в алчные руки аристократов дома Рибизи. Ни одно продажное тело в Небит-Даге не обнажалось без ведома представителей пятого дома. Но сейчас Шадера волновал исключительно дом Эвир.
- Лиана, - окликнула принца прекрасная дроу в невесомом наряде из паучьего шелка, - ты же спать ушла.
- Не спится что-то, - проговорил Шадер высоким женским голосом.
- О, моя милая, - сочувственно сложила губки бантиком красавица, - ни один самец не стоит страданий. Посмотри, сколько их вокруг. Любого выбирай. Забудь уже своего тифлинга.
Жрец Гуанадора с трудом сдержался от усмешки. Не сильно-то Лиана вспоминала тифлинга только что. Потому-то он и не верил в женские страдания.
- Постараюсь, - принц попытался так же сложить губы трубочкой. – Может быть, работа меня отвлечет.
- Да, это помогает, - кивнула красавица, - возьми восточное крыло, правую половину.
Шадер поставил на поднос бокалы с напитками и удалился, грациозно покачивая бедрами. Научился за много лет копировать походку женщин.
Принц обходил комнату за комнатой и расстраивался, что на обнаженных телах клиентов не нарисовано глифов домов, а сквозь стоны и крики не слышно имен. Да, с падения дома Ззириндин прошло немало лет и кого-то из знакомых ему аристократов великих домов могли прирезать в междоусобицах, но не настолько же. Ни одного знакомого лица. Или он ошибся в статусе борделя и здесь отираются простолюдины?
Подавальщица в красном платье осторожно приоткрыла очередную дверь и юркнула внутрь. На огромном ложе, обитом черном паучьим шелком, на шкурах хищников с поверхности в обнимку с двумя женщинами дроу возлежал Рилд Эвир - третий сын дома Эвир. Хотя лично его никогда не волновало первый или третий. Он сын первого дома и этим всё сказано. Если кто-то из дроу и считал, что жизнь под сенью Паучьей Королевы не легка, то он нет. Для него не существовало сложностей, он просто выжимал из своего существования максимум удовольствия. Лучшие вещи: одежда, оружие, украшения, лучшие ящеры и экзотичные домашние любимцы, самый богатый паланкин и прочее, прочее. Мать Иштар считала, что Первый Дом во всем должен быть первым и он с этим соглашался. Особенно в том, что касается лично его.