- Допустим, - пробормотал Васаонар, - но я хотел бы увидеть нечто более сложное и полезное, чем левитация. Способен ли ты излечить серьезную рану?
- Испытайте меня, господин, - тихо сказал Диллин, не поднимая глаз от пола. Кончики ушей предательски задергались, а под просторной мантией по голой спине скатилась капля пота.
- Разумеется.
Консорт поднялся из кресла и взял со стола кинжал. Красивый, легкий, тонкий. С крупными драгоценными камнями на гарде и волнистым лезвием. Не ритуальный, нет, скорее декоративный, который носят на поясе, чтобы вызывать черную зависть у всех подряд.
- У нас сейчас слишком мало рабов и каждый на счету, - сказал Васаонар, подходя вплотную, - поэтому демонстрировать свое искусство будешь на себе.
Выдохнул и резко вогнал кинжал в живот Диллину по самую гарду. Студент зашелся криком, хватаясь за рукоять кинжала. Больно, о Ллос, как же больно!
- Приступай, - почти ласково сказал консорт, возвращаясь за стол.
Мантия быстро пропитывалась кровью, в ушах шумело, а пальцы соскальзывали с рукояти, но Диллин все же вытащил кинжал из тела и уронил на пол, зажимая рану пальцами. Сила, до этого заполнявшая тело ровным теплым свечением, сейчас стремительно утекала, как вода из разбитого глиняного стакана. И если студент не поймает её за хвост, то истечет кровью раньше, чем успеет хотя бы вспомнить формулу заклинания. Серьезная рана. Смертельная. Боль, страх и ужас мешали сосредоточиться. Как тогда, впервые увидев Карагэла на перевязке. Диллин с трудом сдерживался, чтобы не сбежать, а наставник раз за разом твердил, чтобы тупой сын рофа сконцентрировался и произнес формулу исцеления серьезных ран. Язвам обезображенного мага Кеил-Ра это не помогало, но временное облегчение приносило, притупляя боль. Тогда случилось чудо и студент, едва способный зажечь искру пламени в кулаке вдруг выдал мощный поток целительной силы. Собственно только поэтому Карагэл и взял его слугой.
Сейчас тоже нужно чудо. Но вместо жара целительного заклинания дроу ощущал в руках только холод.
Будь ты проклята Ллос! В шаге от заветной цели, на одном вздохе от мечты. О, нет предела твоему коварству! Гори в вечном пламени! Будь ты проклята! Будь ты проклята! Будь ты проклята!
Ярость придала сил, разливаясь жидким огнем по венам, забираясь в рану и жадно лакая сочащуюся кровь, зализывая плоть языком, как каввекан. Диллин бормотал заклинание вслух, до хруста сжимая кулаки. Боль затихла, но зато навалилась невероятная слабость. До тех пор, пока не выспится хотя бы десять часов – ни одного, даже самого простого заклинания горе-студент сотворить не сможет. Вычерпал себя до донышка. Как бы не рухнуть на пол перед консортом.
- Вот это уже что-то, - удовлетворенно кивнул Васаонар Ззириндин, - пройдешь испытание лояльности и ты принят.
- Благодарю, господин, - слабым голосом проговорил Диллин и попятился назад. Консорт коротко приказал дежурившему за дверью слуге проводить гостя к госпоже Таларре. Бесконечно долгий и тяжелый день никак не хотел заканчиваться.
Все тот же молчаливый слуга провел студента коридорами резиденции на два яруса вниз. Жрицы Паучьей королевы почти все ритуалы проводили во мраке. Но маленькое помещение с каменным постаментом в центре меньше всего напоминало святилище и уж тем более храм. А рядом с постаментом стояла самая настоящая жрица Ллос в черном церемониальном одеянии и с ручным пауком на плече. В каждом из восьми глаз любимца Ллос отражались фиолетовые блики от единственного светильника на стене, освещающего низкий столик, заставленный склянками, пузырьками и бутылочками.
Пока Диллин стоял на коленях, молитвенно сложив перед грудью руки, слуга коротко объяснил, кого и зачем он привел к госпоже высшей жрице. Таларра усмехнулась и жестом прогнала слугу.
- Раздевайся и ложись на камень, - коротко приказала жрица, уходя к столику со склянками.
Студент распустил завязки мантии и уронил на пол отяжелевшую от крови ткань. Рана в боку затянулась, но боль еще оставалась. Обмануть плоть легче, чем разум. И даже исцеление магией не давало забыть о том, что чуть не умер. Стыдливо оттерев алые разводы с черной кожи, дроу забрался на постамент. Ледяной и шершавый камень не потрудились даже водорослями прикрыть. Зад Диллина мгновенно примерз, а зубы возмущенно застучали от холода. Дроу ежился и вздрагивал, не забывая прикрывать рукой обнаженное достоинство и следить за тем, что делает жрица. Вряд ли госпожа хотя бы внимание обратит на то, что у голого студента между ног, но сам он гордился размером. Даже гноллы могли позавидовать.