Матриархия
Павел Давыденко
Пролог+Глава 1
ПРОЛОГ
Как же неохота идти на учебу. Дима уже вылез из-под одеяла, самое трудное сделал и теперь натягивал носок. Мама наверно уже завтрак приготовила...
Если бы жил один, то пришлось бы еще возиться с продуктами самому. Или завести телку, которая согласилась бы это делать. А где найдешь такую бабу, чтоб вела хозяйство, активно давала, да еще чтоб запросы у нее были как можно меньше?
Короче: проще «передергивать», да и жить с мамой. А уж когда-нибудь потом будет отдельное жилье, телки... Мама как раз, с новым своим чертом, дом строят - на пару. С отчимом, то есть. В кредиты влезли, денег назанимали. Но когда-нибудь они «возведут особняк», как они выражаются и свалят с квартиры.
Вот тогда-то Дима и разгуляется как следует.
А пока нужно надеть джинсы и топать в туалет. Вот бы все изменилось в один момент! Дима мечтал, что однажды все будет по-другому. Что не нужно будет учиться, чтоб потом искать работу - добровольное рабство. И вообще, мечтал, что не будет денег, или, наоборот - у него, у Димы будет куча бабок, и он будет себе тихонько жить где-нибудь на островах. Там, где никто не знает русского языка, там, где никто не будет донимать, там...
Размышления прервал грохот за стеной.
«Что может поменяться в этом мире?», - вздохнул Дима. Люди так и будут и размножаться, а потом растить детей, чтоб те продолжали заполнять планету.
Летние каникулы только-только закончились, скоро пойдут дожди и слякоть...
Снова грохот. Гири катают, что ли?
Обычно мать и отчим занимались своими темными делишками тихонечко, как мышки. Если бы Дима не размышлял, так - чисто гипотетически, - то он бы подумал, что его родители давно разучились совершать один из самых примитивных актов на свете.
Но вот теперь недвусмысленный грохот за стеной. Не дерутся же они там, в самом деле.
Дима почесывая макушку, вышел в коридор.
Сначала он подумал, что мама разлила малиновое варенье. Уронила баллон.
Но потом вспомнил, что все варенье съели еще зимой. А то, что текло из-под двери кухни, слишком жидкое, даже для повидла.
Створка со скрипом открылась.
- Мама? - прошептал Дима. - Мам?..
На него топала фигура с растрепанными волосами.
И с ножом в руке.
***
Виктора тянули за волосы со дна омута. Мгновение назад он еще лежал на кушетке, а над ним стояла медсестра: коротенький кипельно-белый халатик, накрахмаленный колпачок, строгая прическа. В руке шприц, глазки фиалкового цвета смеются, поверх марлевой маски.
- Сейчас вас укусит комарик, - пропела она. Голос мелодичный, но немного... шепелявый, что ли. Виктор отбросил прочь неприятные мысли и сосредоточил взгляд на глубоком вырезе. Под халатиком красная кофточка и молочные полукружья, с родинками.
- А можно вас укушу я? - слова просто возникли у Виктора в голове и он тут же почувствовал, как комната расплывается, дрожит по краям. И комариный укус...
...и вот он лежит на кровати, а рядом - медсестра.
Точнее, жена. Глаза такие же, прямо чересчур цветные. Или нет?
Нижнюю половину лица закрывает одеяло, какая там маска - спросонья показалось. Глаза у Кати ореховые и сейчас почему-то расширен зрачок. Виктор по молодости баловался травкой: а кто не пробовал? И однажды Костик - был такой кадр, - скурил косяка три, один за другим.
Зрачки у Костика тогда были ровно такие. Как сейчас у жены.
- Кать? - улыбнулся Виктор. - Что, вставать пора? Все нормаль...
В следующую минуту заботливый муж отбивался от жены, от своей любимой Катечки, слышал собственный (или чужой?) визг и его пожирала боль.
Очень сильная.
***
Не каждому везет проснуться в понедельник с улыбкой на губах. Все потому что Саню ласкают пальчики... чьи? Как зовут бабу? Марина, Ира, Светка?.. Все не то.
Голова трещит, но ведь как приятно... «Утренняя любовь», случается не с каждым.
Вчера покутили здорово. Выпивка текла рекой. Саня намешал В СЕБЕ целую кучу коктейлей.
«Я ходячий шейкер», - вяло подумал он.
Губы, язык. Снова губы.
- Я шейкер, - выдохнул Саня. Ласки прекратились. Саня открыл глаза и посмотрел на девушку. Как ее зовут? Она теперь сжимала хозяйство у корня, тупо глядя сквозь Саню, а он с удовольствием созерцал упругие белые холмики. Грудей в своей жизни он видел немало, самых различных форм и размеров, но эта, с бледно-коричневыми ореолами - сахарная прямо.
Да и на мордочку девка ничего. А то бывает, с таким крокодилом проснешься.
В незашторенное окно бил яркий свет. Сентябрьские лучи, с прохладцей. Не за горами настоящая осень.
- Ну? И чего ты заснула? - усмехнулся Саня. Пальчики сжались сильнее.
Еще сильнее.
- Эй... потише, малышка. Да что с тобой?! АХ ТЫ ТВАРЬ! ОТПУСТИ ООООООААУУУААА!
Саня брыкнул ногой, стараясь попасть шлюхе в лицо. Ее влажные губы растянулись в улыбке.
Точнее - в ухмылке.
Последней «утренней любви», как и последней в своей жизни осени, Саня не увидел.
***
ГЛАВА 1 ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ
Луи Армстронг разрывается, «What a wonderful world». Эта песня у меня на звонке стоит уже пару лет, и не надоедает. А так раньше менял музыку раз в два месяца: к любой, даже любимой доселе мелодии развивалась хроническая ненависть.
Как обычно, я не был согласен, что «мир прекрасен».Толпа серых, безразличных людей в маршрутке, универ.
Забыл нормально задвинуть занавески, и теперь свет бьет в глаза. Где я?
«Операционка» потихоньку грузилась в мутной башке. Часть драйверов я растерял за выходные, поэтому не мог найти ни тапочки, ни футболку.
Кофе с бутербродами сообразить нужно. Я оказывается, в родных пенатах, потому что мы с Анькой поругались. И тихо так - мама на ночном дежурстве.
Прошлепал в туалет. Как обычно, стал считать и дошел до ста тринадцати. Ну, средний результат. Помню, после новогодней пьянки успел досчитать чуть ли не до двухсот пятидесяти.
Говорят, что на следующее утро после пьянки, в туалет спускаешь собственные мозги. Ну, в моче мертвые нейроны и так далее. По мне так это враки. Вряд ли у меня так много мозгов.
Сколько мозгов тогда у Веталя, у Коляна? А у алкашей с вокзала?
Ладно. По трубам с ревом побежала вода, а я, зевая побрел на кухню. Поставил чайник. В горле кислый привкус...
Припал к графину с фильтрованной водой. Осушил в четыре глотка. Рыгнул.
Вчера играли в футбол, на площадке. Потом пошли на хату к Коле и там хорошенько вдарили по пиву, благо его Маринка к этому нормально относится. В воскресенье, перед рабочей неделей я решил особо не налегать.
Чайник закипел и щелкнул.
Тут же воспоминания нахлынули. Поссорились с Анькой из-за ее матери. Я почему-то не замечал, что она ко мне относится с прохладцей, думал, что у нас с тетей Ирой ничего так отношения. Оказалось - нет.
Как раз из-за ссоры и набрался как следует.
И теперь надо еще идти на учебу. Какие сегодня пары, вообще?
С Аней думаю, все наладится, с мамой и бабушкой уже нет, это точно. Они хотят выгодную партию для своей дочурки, а я не пришей кобыле хвост - творческая личность, художник чертов.
Впрочем, художником себя считаю только я сам.
«Рисовальню» я так и не закончил, кстати. Слишком уж там много ограничений и все как под копирку рисуют, какую-то чертовню. Одни и те же линии, линии...
Все одно и то же.
А может, я просто разгильдяй, как говорит мама?
Я насыпал в кружку гранулы «Якобс», вытрусил крупинки из сахарницы. Заглянул в холодильник: там сырный пирог, из слоеного теста. Мама испекла.
Отрезал себе пару прямоугольничков, еще взял тортик - песочный, с кремово-ягодной начинкой. Опять забыл, как называется, а коробку уже выбросили. Кружку залил кипятком.
Какое-то странное возникло ощущение. Когда настает сентябрь, лето на самом деле не заканчивается, оно еще живет, не только в наших сердцах, но и в природе. Еще зелены листья, солнце еще ласкает теплом кожу, но кажется, что сейчас осень захватит город и больше не отпустит никогда.