Поднимаю, опускаю. Чавк! Чавк! Еще раз и еще. Опускаю на лоб Противогаза, на переносицу.
Когда играешь в футбол, все вокруг перестает существовать. Есть только мяч и противники. Ворота и площадка это тоже - противники. Одни не хотят пускать в себя мяч, а вторая норовит закончиться в самый неподходящий момент.
Но когда ты по-настоящему в игре, для тебя ничего не существует. Ты даже не знаешь, как тебя зовут, ты - чистое животное. Только движение, движение и рефлексы, доведенные до автоматизма.
Так и сейчас. Я ничего не слышу, и бью, бью. Меня тянут за куртку, отмахиваюсь и продолжаю месить - как тогда, тетю Свету, - бью до тех пор, пока лицо не становится освежеванным фаршем, в обрывках резиновой оболочки. В крови, и на лице капельки тоже.
- Хватит! Хватит! ХВАТИТ! - кричал я. А после понял, что звук доносится со стороны. Это кричит Рифат.
Я выронил камень и упал на колени, всхлипывая. Рифат что-то говорит еще, хлопает меня по плечу, но никакой радости от ПОБЕДЫ я не испытываю. Да, у нас теперь есть автоматы. Да, нас не застрелили. Но тут уже несутся ответные трели, слышны голоса за деревьями, и Рифат подхватывает меня за воротник.
Что-то мелкое и въедливое взвизгнуло над самым ухом. Рифат пригнул меня и увлек за собой, его пальцы сдавили мою шею, на стыке с затылком. Один автомат мы так и оставили в кустах, даже «магазин» не сняли. Это значит, что патронов у нас меньше тридцати. И стоило ради этого так рисковать?
Колет в боку, легкие трепыхаются в груди, как порванные флагштоки, и охота выплюнуть эти бесполезные обрывки.
Пульс тычется в затылок. Бежать, бежать... Ветки хлещут по лицу, ноги запутывают корни. Один раз я упал плашмя, и, наверное, без помощи Рифата встать бы не смог.
Но он подтянул, схватил меня. Мог бы бросить уже сколько угодно раз, и зная его... Но не бросает.
Непонятный человек, все же.
Крики стихли где-то позади. Хотя вряд ли бы я мог что-нибудь слышать: так сильно колотилась кровь в ушах.
- Отор...вались... - пропыхтел Рифат. - Бежим дальше...
Он тащит меня за собой, а автомат болтался у него на шее. Рифат на ходу закатал рукав, и я увидел крошево листиков и сухие палочки, в кровоточащей ране.
- Дерьмо... Ну ничего. Можешь идти?
- Конечно, - закашлялся я так, что на глазах выступили слезы. - Могу.
Я сплюнул, и мы побрели дальше. Рифат на ходу проверял «калаш».
- Хочешь жить - умей вертеться. Вот и получилось, а! Кайф!
- Только за нами теперь гонятся.
- И что? - он посмотрел на меня, как на несмышленого ребенка. - Гонятся - и пускай! Если делать им нечего. За нами и так охотились - в общем смысле.
- Охотились... Но не так!
- Ладно тебе! - он прочистил горло и харкнул. Потом зажал одну ноздрю, трубно высморкался, и вытер нос тыльной стороной кисти. - Расслабься. Теперь мы можем добыть себе жратвы. Жалко только, что я не успел подобрать обойму. Ну да, патроны найти проще, чем автомат с патронами, так?
- Что это за... чуваки? - мы зашагали по тропинке. Я уже абсолютно не ориентировался в пространстве. Черт знает, где теперь наша уютная нора. Теперь нам надо бежать, бежать, потому что по нашему следу могут и собак пустить.
Вспомнил Ашота и его семейку. Зайти бы сейчас к ним, только патронов побольше прихватить.
- Черт его знает, ответил Рифат, осторожно дотрагиваясь до раны.
- Болит? - спросил я.
- А ты как думаешь? - Рифат пожал плечами и поморщился. Когда играешь в футбол, бывает, так треснут - мама не горюй, ну а боль появляется только на следующий день. Всякое бывает.
И мы снова идем.
Вспоминаю об Ане. Ее образ уже несколько померк и размылся, зато Олин встает передо мной достаточно ярко, и я специально гоню его прочь. Ведь чем больше мы вспоминаем что-то, тем сильнее оно теряет связь с оригиналом.
А что же там Юрец? Где он сейчас?
Рифат что-то бормочет под нос. На этот раз я обращаю его внимание на звуки.
- Сбоку? - повторяет он. Прислушивается. - Наверное, эти, как их... ну сороки или зверьки какие-нибудь.
Но говорит неуверенно. А все потому, что я первый услышал.
- Может, мы не оторвались от этих, а?
- Тогда прибавим.
И мы прибавили. Снова забег трусцой, снова перед глазами подрагивают зеленые мушки. Колет грудь, печет в боку. В теле уже почти не осталось энергии, но надо бежать. Как марафонцы бегут по пятьдесят километров? И больше? Помню, какой-то дедок решил установить рекорд, показывали в новостях. Он бежал, бежал... как же его звали? В общем, эдакий Форрест Гамп.
Он отпраздновал половину пройденного маршрута, и у него на ходу пытались взять интервью, он лишь радостно помахал, и пропыхтел что-то неразборчивое. Это было последнее, что он сказал. Рекордсмена сбила фура, через тридцать километров.
- Передохнем, - сказал Рифат. Мы пошли шагом, но мне все равно казалось, что за нами кто-то следит, прямо точит взглядом спину между лопатками.
А потом на дорожку вышли они.
Глава 17
Я даже оторопел сперва, а Рифат завозился с «калашом». Видно, из-за бега чуть потерял координацию. Мужчина поднял руки, и на мгновение мне показалось, что я гляжу на мир глазами того парня, Хобота: точно так же перед ним выпрыгнул я.
- Не стреляйте, - сказал он. В кустах что-то зашелестело, и Рифат навел на мужичка ствол:
- Стой, где стоишь.
- Не стреляйте, - повторил мужчина. Волосы с проседью. Лицо спокойное, интеллигентного вида. Чем-то похож на актера Александра Галибина, который сыграл Мастера, в сериале по книге Булкакова. Я отметил, что ладони у него крохотные, как у ребенка, или как у человека, который не знал физического труда.
- Кто там шелестит в кустах? - спросил я. - Ты не один? Пусть выходит.
- А то я тебе башку прострелю! - гаркнул Рифат. - Эй! Вылазь тебе говорят! - он пальнул в воздух.
Позже нам не хватит одного патрона. Нам не хватит всего одного патрона.
- Выходи, Риточка. Не бойся. Дяди тебе ничего плохого не сделают, - проговорил незнакомец бархатистым голосом. Говорил так, будто для него это совершенно обычное дело - стоять под дулом автомата в лесу, перед двумя криминальными мордами (а мы так и выглядели).
Из кустов на дорожку выбралась девчушка. Она кинула на нас быстрый взгляд, побежала к мужчине и уткнулась ему личиком в коленки.
- Господа, мы вам зла не причиним.
- Вы кто такие? - спросил Рифат. - Куда следуете?
- Судя по всему, мы, как и вы - простые люди, потерпевшие беду и вынужденные сняться с места постоянного проживания, - он улыбнулся мне: - Можно, я опущу руки? Плечо болит, знаете ли.
- Сышь! Ты нас на себя не равняй! - Рифат и не думал опускать автомат. - Небось из этих, из мародеров? Комедию корчишь? Или шизик какой?
Девочка вздрагивала от каждого слова и еще сильнее вжималась в отцовские брюки. Сама в платьишке и рейтузах, на голове шапочка с двумя косицами. Все в корчинево-черных тонах.
- Опусти, - кивнул я. - И ты тоже.
- Ты спятил?! - Рифат снова попал в меня слюной. - Да почему ты такой доверчивый?!
- Мы и впрямь не причиним вам зла, - незнакомец опустил руки с явным облегчением, и с гримасой потер левое плечо. - А сами вы, наверное, какое-то время провели в лесу? А теперь хотите выйти к трассе? - теперь он улыбался, едва-едва раздвинув уголки рта.
- Какое тебе дело?!
- Да опусти ты пушку! - рявкнул я. - Он с ребенком!
- И что дальше?!
- Ребята, не стоит так громко кричать. ОНИ близко. И неважно, доверяете вы мне или нет, но сейчас лучше углубиться в чащу, о трассе даже не думайте.
- Там... В противогазах, эти? - вырвалось у меня.
- Точно так, - кивнул незнакомец. - Риточка, не бойся. Да ты с меня штаны стянешь, Ритусь!
- Ой, папочка, - прошептала девчушка. - У меня животик болит!
- Ничего милая. Мы найдем покушать что-нибудь, дадим животику. Он и перестанет болеть. А ты не бойся, главное, дяди хорошие, - он поглядел на меня исподлобья и подмигнул.