Как быстро летит время. Как быстро все меняется.
***
- Даже не пытайся. Зачем? Да сто-ой! Ты руку хочешь прострелить?
- Просто, подковырнуть. Там темно - ночь что ли, Риф? Я во времени потерялся, а спать не хочется.
- Риф? - переспросил Рифат. - Ты меня теперь так зовешь?
- Ну, Большой барьерный риф. Ты же слошная стена, с блоками. В плане психологии.
- Бред, - фыркнул он. - «Риф»!
- А ты и в психологии разбираешься, Ром? - подал голос Вениамин.
- Конечно. Рита спит, что ли?
- Ага.
- Ох, извини, - прошептал я.
- Да можно из пушек палить - не проснется.
- Или из «калаша», - добавил Рифат. - Жалко, что я даже лимонную кислоту не захватил. Сейчас бы сожрал, честное слово!
- Шутишь? Желудок пожечь можно, - я потер лоб. Что ж, мы по-прежнему в подвале. Я еще пару раз проваливался в черную яму кошмаров, но почти сразу же выныривал из нее, как из омута. Ничего не запоминал, слава богу.
Напряжение не уходило, они на пару с голодом подтачивали нутро. Я представил огромных желтоватых личинок, с коричневыми жвалами, которые подтачивают деревья.
- Вот, на. Голодный же?
- Рифат? - нахмурился я. - Откуда у тебя жратва? Что это?
- Попробуй. Вкусно, питательно.
- Ты же говорил, что ничего не осталось? - продолжал я. - Соврал?
- Ладно тебе, Рома, - сказал Вениамин, и я вспомнил, что надо бы говорить потише. - Может, неприкосновенный запас. Так ведь, Рифат?
- Что-то вроде того. Дары природы. - Мне в ладонь упал какой-то сухонький кусочек. Засохшая корочка хлеба?
От одной мысли во рту собралась слюна.
Я закинул эту корочку в рот.
Сухая снаружи. Куснул - в небо брызнул сладковато-приторный сок. Я жевал, жевал. Вроде бы вкусно, но не поймешь что.
- Нравится?
- Угу. Что это?
- На еще. Ешь, ешь! У меня завалялось. Наше... национальное татарское блюдо, если хочешь. Завтрак таежного охотника, - хмыкнул Рифат.
- Причем тут тайга и Татарстан? - промычал я. Отправляя в рот еще пару кусочков. Проглотил. Недурно! И как-то чувствуется, что питательно, и живот тут же забурчал, кислота накинулась на пищевой ком.
- А ты будешь? Вень?
- Не откажусь.
Так мы захрустели втроем. Как чипсы, или как воздушные подушечки с соленой начинкой.
- Сейчас бы пива еще, - пробормотал я. И так явственно представил, как янтарные пузырьки лопаются на языке, представил, как газы шибают в нос. А потом - приятная «благородная отрыжка».
- Питательно, - сказал Веня. - В жуках много белка.
- У меня и сороконожки есть. На сушеного кальмара похожи. Пауки вот, но невкусные.
- Что? - переспросил я. Ком в желудке подозрительно заворочался. - Какие жуки?
- Помню, ел в детстве, из интереса, - сказал Веня. - И в походе, как-то раз. Ну, девки плевались, конечно, а жена мне говорила, фу-фу, мол, с тобой никогда целоваться не буду. И что? Вышла потом за меня, Викуся. И ведь сколько жили, душа в душу...
- Погоди. Рифат, ты хочешь сказать... что эти сухие комочки, с начинкой - это жуки?
- А что же еще?
- ТЫ ОХРЕНЕЛ?
- Па-ап, скажи им, чтоб не крича-али... Я спатки хочу уже...
- Извини, Рит, - выдавил я. Сплюнул. На языке горечь. Желудок дрожит. Я продолжил, свистящим шепотом:
- Нахрена ты мне дал эту мерзость?!
- Не голоси. Они полезные, питательные. Белка много, Веня правильно сказал.
- К черту твой белок! Ф-фу... Блин, ну ты и козел! Не ожидал от тебя такого...
- Да ведь для тебя же лучше! - шипел в ответ Рифат. - Поел хоть немного, силы восстановил! Если бы я скзаал, что это жуки, то ты и жрать бы не стал.
- Какие в жопу силы! - ком пополз вверх по пищеводу. По телу разбегались мурашки отвращения, даже волосы на затылке встали дыбом. Я содрогнулся, но все-таки удержал жуков в себе.
Мерзость.
Веня знай, посмеивался.
А я встал и пошел вдоль стены. Я уже знал, куда ступать, чтоб не влезть ногой в труп. Я его толком не обледовал, да и был это скорее скелет, с остатками мяса на костях. Дрянной запах из погреба худо-бедно всасывала вытяжка, но воздух все равно пах тертым миндалем, и отдавал сладкой горечью.
Я дошел до стены. Дерьмовщина. Выбраться бы отсюда... Спать и не хочется совсем. И голова ватная, иголки того и гляди поползут, как у Страшилы.
- Чего ты мечешься? - спросил Рифат. По звукам я понял, что он продолжает грызть свои «сухарики».
- Тихо. Слышали? - Веню я не видел, но без труда представилего чуть нахмуренные брови и запорошенные сединой волосы.
Все замерли. Риточка сопела в темноте.
- Вроде наверху. Ходят, - прошептал Рифат.
Скрипнула доска, что-то гулко загремело. Потом фыркнуло. Я мигом представил пса. Даже нет - тираннозавра, вынюхивающего свежее мясцо.
Фырк, фырк. Звяк, бу-бух!
То, что нас ищут - возможно, целенаправленно, - меня ничуть не обрадовало. Сердце заколотилось в груди, во рту кислятина, и от жуков в том числе. И вот мы прислушиваемся, как один: кто там ходит, наверху?
С одной стороны, хочется заорать, привлечь к себе внимание. А с другой... погреб - безопасная гавань.
- Собаки, что ли, - пробормотал Рифат. - Эй, ау! - он влез на ступеньку и потыкал прикладом в крышку. - Слышите?! ЭЙ!
Сверху, в ответ на слова, потянуло сыростью. И вода закапала - р-раз! - потекла тонкой струйкой. Попала на Рифата, и он стал стряхивать капли, бурча от досады.
- Собаки? - переспросил Веня. - У нас в общине был пес. А потом Устин, был такой болван, захотел шашлыка.
- Папа, а у нас будет... собачка?.. - сонно пробормотала Риточка. И еще что-то добавила, совсем неразборчиво.
Вода полилась тонкой, непрерывной струей и заплямкала, размывая утоптанную нами землю.
- Воды у нас теперь в достатке.
В щелках сверху мелькнула белесо-синяя вспышка, как будто щелкнул кто фотоаппаратом-поляроидом. На долю секунды я увидел мертвецов. Не только того, что разлагался в углу, но и еще троих. Один - с ребенком на руках. У всех - чернота под глазами и треугольные, будто подточенные зубы.
- Гроза началась? - пробормотал Рифат. - Ч-що-орт! Божья срань...
- Эй, мусульманин!..
Рифат пропустил замечание мимо ушей, и разразился бранью.
Вода теперь лилась небольшим водопадиком, плюс потоки текли и из других щелей. Земля раскисала, пахло сырым дерном и гнилыми листьями. Я подумал о съеденных жуках, и желудок снова обиженно заворчал.
- Надо выбираться! - прохрипел Рифат. - Чертовня, е-мое!
Мы пробовали и так, и эдак, промокли. Веня все порывался присоединиться к нам, а мы ему говорили, чтоб он расслабился и сидел с Риткой. Бедняжку я не видел, но без труда представлял ее измученное личико.
Показалось вдруг, что мы сидим здесь уже дней пять, как минимум. Вот теперь еще и дождь пошел, и капли так сильно барабанят сверху, что нам показалось, будто там кто-то бродит или разговаривает. Настоящий ливень.
Своими догадками я делиться не стал, варил их внутри себя, в котелочке. А Рифат не затыкал рот ни на секунду: бурчал, бурчал.
А под ногами уже плескалась хорошая лужица.
Я залез Рифату на плечи, и мы продолжили игру с крышкой. Потом поменялись, и Рифат прыгал у меня на плечах, как на ишаке. Дурацкое ощущение, да и вид у нас был дурацкий, видимо.
Мы промокли до нитки, и, в конце концов, плюнули. Поднять крышку нереально, даже на миллиметр не сдвинули.
Веня и Риточка отсели в дальний угол. Мы с Рифатом подсели к ним.
- Не думаю, что нас затопит, - сказал Рифат.
Мы промолчали, переваривая эту мысль. Погреб в самой высшей точке - метра два с половиной. Я, в прыжке - не достаю разбухшего дерева. В щели льются потоки, как будто прямо над нами лежит шланг. Я прямо представил железный наконечник, пожарного шланга, чем-то похожий на удава из мультика «38 попугаев».
- Пап, а откуда водичка?
- Дождик пошел, - ответил Веня. - Ты хоть поспала?
- Да, - Рита сладко зевнула, и я невольно подхватил зев. За мной - Рифат, да и Веня зевнул тоже.