- У меня тушенка тут, еще есть фасоль в банках, в соусе - отпад! Хлеба, правда, нет. Мне его не хватает жестко. Хлеб - всему голова. Так отец говорил...
Юрец шмыгнул носом, и у меня перед глазами встали стены его дома тогда, в День Первый. Родители, кровь, худенькая Оля, с перепачканным лицом. Я еще подумал сначала, что ей лет двенадцать.
- Есть и к-ха... другие. Другие Королевы. Они всего лишь передают программу, как антенны. Мы с Веней это обсуждали, и знаешь, похоже на правду. Это же не американский блокбастер - уничтожил главного злодея и все закончилось.
- Юра, вот не надо этого дерьма, насчет других Королев. Если есть и другие, то проще... проще повеситься прямо сейчас!
- Или отрезать себе яйца, как эти лунатики, - хмыкнул Юрец. - Ладно, я ж тебя не стращаю. Просто, высказываю предположения. Ну все, нагрелось вроде, кха-кха.
Несмотря на то, что разум вовсю противился тому, чтоб жрать в канализации, из рук туберкулезника (возможного), а я все-таки взял банку и стал жадно глотать горячую фасоль.
А потом ел мясо, прямо пальцами. Слюна текла как у дикого зверя, и я все жрал и жрал.
Керосинка потрескивала, но конечно, не могла разогнать сырость и сумрак. Ни вокруг, ни тем более, внутри.
***
В канализации мы провели сутки. Я все выпытывал у Юрца, мол, когда идет дождь - сильно ли здесь заливает? Он говорил, что вообще не заливает. Да и унитазами-то нынче никто не пользуется, поэтому не так уж здесь и «антисанитарийно», как он выразился.
Мы поспали, и я потащил Юрца на волю. Он сначала не хотел идти, но я молча собрал его скудные пожитки в рюкзак, и, не обращая внимания на протесты, потащил Юрца на свет.
Мы долго глазели на дым, висящий над городом. Потом я пожал плечами:
- Нет, в канализации оставаться нельзя. Я и здесь чувствую...
- Что-то такое, да?.. - Юрец поежился и передернул плечами. - Как будто следит кто. А раньше еще и гул висел в воздухе, статический такой. Я начинал к нему прислушиваться, - Юрец облизнул губы, - и слышал голоса. Только не смейся.
- Я верю. Верю.
- А куда мы пойдем? - подергала меня за рукав Риточка. - А где папа, Ромк?
- Папа... - я замялся. Юрец поймал мой взгляд. Что отвечают детям, в таком случае?
- Он умер, да? Умер? - продолжила Риточка. Глаза у нее заблестели. Хрустальная бусинка соскользнула по щеке, проделывая в грязи блестящий след.
Я так и не смог ничего ответить и почувствовал себя свиньей. И вспомнил тот последний взгляд Вени и его последние слова. Если бы я промедлил, то может... может быть, Веня остался бы жив... Но тогда с проломленным черепом лежал бы я.
Я прижал девчонку к себе и смотрел на дым. Здесь нельзя стоять, мало ли там, радиация, но мне почему-то было все равно.
***
Юрец кашлял и кашлял, ни на минуту не мог остановиться. Неделю мы бредем уже, а ему хуже и хуже.
- Сдохну скоро... - то и дело шептал он. - Вот чувствую прямо...кх-ха, кх-ГХА... блин, больно...
Мы сидели возле костра, в лесу. Очень холодно. Нашли пару спальников, по случаю, но лучше б нам попалась палатка. Хотя и на том спасибо.
Прошлой ночью вроде бы ничего, спали нормально. Юрец правда, кашлял и сипел. А я почти все время болтал. Сначала с ним, а потом рассказывал Ритке о своей маме и папе, о девушке, бабушку даже вспомнил, хотя она давно умерла. Когда у меня закончились все истории, я начал выдумывать какие-то сказки. Ритка слушала молча, изредка ковыряя в носу. Я не хотел, чтоб она думала о папе, поэтому и тараторил без умолку.
Но, кажется, она все равно думала.
- Не сдохнешь. Подумаешь - ну простыл немного.
- Хорошо хоть сны те больше не снятся. Ночью кха-кха... Тьфу ты, мерзость! Ночью, снилось, как я иду по большому, чистому лугу. Спускаюсь по долине, а внизу - ручеек, и девушка очень красивая. И я иду к ней, не боюсь совершенно... Сейчас такое уже из области фантастики, - Юрец шмыгнул носом и вновь сплюнул. - И девушка, и луг.
- Весной все изменится. Будут и луга, и с девушками наладится.
Юрец посмотрел сквозь меня. Как будто я предложил ему на Марс полететь или пешком преодолеть Сахару.
- А куда мы сейчас идем, а? У тебя есть план?
- Туда, где потеплее. Ближе к морю. Там морозов не будет. Ты же сам море любишь, а? ездил, помню, каждое лето.
- Да, люблю... кх-ха, кхей! Легкие побаливают. А грудину прям раздирает, - Юрец сунул руку за пазуху, почесался. - Море - это хорошо. Да мы, в общем-то, рядом с ним. Немножко совсем пройти... Да, здорово вам будет.
Я кивнул.
- А какое оно - море? - спросила Риточка. - Мы с папой так и не доехали. Ой! Не дошли. А оно большое, Ромк?
- Очень, - кивнул я. - Иногда синее, иногда - голубое. Всегда разное, каждый день. И волны большие бывают.
- Вот-такие? - она задрала ручонку и подпрыгнула.
- Выше, - усмехнулся сквозь кашель Юрец.
- Выше неба? - спросила Риточка.
- Нет, чуть ниже, - сказал я.
- У-у-у! А я бы покупалась, когда волны! Вжж-жжу-у-у! Совсем и не страшно!
- Ну вот, покупаемся, значит. Только сейчас холодно. Летом вот покупаемся.
Мы еще поговорили немного, и уснули. У меня в голове вертелась какая-то нестыковка, будто упустил что-то. Я долго не мог заснуть, а Юрка кашлял и кашлял. А потом он отрубился, и меня тоже окутало скорее беспамятство, чем нормальный сон.
***
Утром мы нашли Юрку мертвым. Он вылез из спального мешка, и лежал на холодной земле, скрюченный. Вокруг - тусклые плевки крови, подернутые пленкой.
Я не мог оставить своего друга вот так, под деревом, чтобы всякая шваль могла его потревожить. Риточка не плакала, и от этого становилось вдойне страшнее. Что за человек из нее вырастет? Что за девушка, полная страхов, сомнений? Сколько дряни отложилось у нее в подсознании и еще отложится?
Стоит ли об этом думать сейчас, когда ничего еще толком не ясно? Ведь может, Юра прав, безумие не кончилось и... Риточка тоже станет одной из них, когда подрастет.
Копая податливый грунт палкой, я посматривал на нее. Все-таки, похожа на Олю, да и от Ани вроде бы есть черточки. А может, кажется все.
***
Мы сидели на берегу моря, на камешках. Солнце только-только готовится взойти. Мы почти всю ночь шли, чтоб дойти побыстрее. Я простудился, наверное, да и немудрено. Нам попадались аптеки, правда, сплошь с пустыми полками, «Ревит» Юры заканчивался. Мы приписывали ему почти, что магическую силу, но разве могут витаминки спасти от холода и сырости, от промозглого ветра?
Рядом потрескивал костер. Мы промерзли до костей, но сейчас уже не замечали холода. Риточка пищала, что-то рассказывала, то и дело бросая камешки в пенящуюся воду. Все вокруг тусклое, бесцветное. Вот бы солнышко увидеть.
Море темное, неспокойное. Но девчушка была ему рада так, как могут радоваться только дети. Я спросил, сколько ей лет. Оказалось - шесть. А я почему-то думал, что меньше.
- Красииивое мори-ии! Ромк! А там, в мори - папа?
- Да, там папа. И Юра тоже, и Рифат. Там - все. - Девочка повернулась, подошла ближе. Уставилась на меня со всей серьезностью.
- Почему мы их не позовем? Пусть идут к нам!
- А им и там хорошо, - я покашлял и прикрыл рот рукой. - Они сами позовут нас, когда захотят. Смотри, близко к воде не подходи.
Риточка мотнула хвостиком и вновь набрала целую пригоршню камней. Пока тепло, в принципе, но сырость давно укоренилась в суставах, в мышцах и выедает все изнутри. Не знаю, что будет дальше с миром. Есть ли другие Королевы или нет, что происходит в других странах... Да и не хочу знать.
Я поглядел на пальцы, обагренные розовым, подхватил плоский камешек, и обтер об него кровь. Вдали тонула в синеве полоска горизонта.
Камень плеснул и исчез в море, а солнце потянуло за собой новый день.