— А разве, — Гоппс наморщила лоб, приложив к виску указательный палец. Разве не происходит эта дисси… диссипация, правильно?
— Конечно. Я ведь говорил про рассеяние энергии. От избытка энергии ударной волны и скорости её диссипации, как раз, и за-висит скорость и длина перелёта корабля.
— А структура волны не разрушается при распространении волны в пространстве?
— О, нет. Структура волны обладает необычайной устойчивостью. Мы можем, практически, без ущерба для своего здоровья направить путь ударной волны через красный карлик, хотя это и не рекомендуется штурманскими наставлениями. Для ударной волны опасны белые карлики, новые, сверхновые, нейтронные звёзды и, безусловно, черные дыры. Все эти объекты тщательно наносятся на звёздные карты.
— Я понимаю, что пассажирские и грузовые космические лайнеры ле-тят по уже исследованным маршрутам. Ну, а Вы? Особенно, на рас-стояния, превышающие сотню световых лет?
— Ну, на сотню световых лет за один переход летают только не-большие крейсеры Контроля, — усмехнулся Сказочник. — Расход энер-гии на переход обратно пропорционален квадрату длины перехода. Поэтому гораздо выгоднее расстояния в сто световых лет преодо-левать за два-три перехода. Кроме того, Вы правильно заметили: регистрация жёстких рентгеновских лучей и? — лучей от возможных источников опасности — чёрных дыр и нейтронных звёзд должна вес-тись постоянно… Не будем вдаваться в детали, — Сказочник поднялся и поколдовал над клавиатурой компьютера. Чудесная пано-рама зелёной долины сменилась не менее правдоподобной панорамой космоса.
— Смотрите. Перед нами звезда с аномальными характеристиками спектра в области редкоземельных металлов… А вон и луна Ком-пьютера с экзотическим названием Рубикон.
— Это — что? В честь детской головоломки — кубик Рубика? — оживи-лась Гоппс.
— Нет. Название спутника имеет исторические корни… Итак, хоть Вы можете быть в обиде на Влада, он — прекрасный штурман, как, впро-чем, Стенк — непревзойдённый пилот. Стенка учили летать истиные ошане. Его циаль — палочка — выручалочка — память о тех временах. Но — даже без неё он чувствует себя в космосе как рыба — в воде. По вибрациям и шумам двигателей, которые мы почти не слышим, Стенк легко определяет, не глядя на приборы, даже напряжённость поля тяготения звезды или концентрацию атомов в межпланетном прост-ранстве, не говоря уж о состоянии механизмов корабля…
— Как Вы его горячо расхваливаете!
— Да. Пожалуй, не стоит. Вы вскоре узнаете его сами… Посмотрите на эту редчайшую звезду. Её излучение, даже ослабленное светофильтрами, необычайно эффектно!..
Неожиданно свет от звезды слегка померк. Корабль безжалостно тряхнуло. Мисс Гоппс, по-прежнему, пристёгнутая ремнями, испу-ганно вскрикнула, увидев, как Сказочник перелетел через свое кресло, распластался на секунду по стене и тут же покатился на потолок.
— Что случилось? — спросила она, когда растерянный мужчина, словно птица взмахнув руками, приземлился у её ног. — Вы не ушиблись?
— Гм… Немного, — потирая свой лоб, ответил Сказочник, второй ру-кой он потянулся к пульту компьютера:
— Стенк! — рявкнул Сказочник. — Ты что делаешь?.. Совсем ум потерял? Без предупреждения! Стенк! Ты слышишь меня?..
— Слышу, — после непродолжительного молчания неохотно ответил появившийся на экране видеофона Стенк.
— Что случилось? Ты можешь мне ответить?
— Не сейчас, — тихо ответил Стенк и как-то странно посмотрел на мисс Гоппс. — Потом разберёмся… Вдруг — случайность?
— Какая случайность?.. Ничего не понимаю!
— Редчайшая! Два космических корабля, идущие полностью идентич-ными курсами, практически, в одно и то же место, в одно и то же время — разве не редкость? Если бы они стартовали из одной и той же точки пространства, — Стенк снова в упор посмотрел на Гоппс, — то я бы сказал: нам очень повезло, что второй корабль шёл с несколько большей скоростью в пределах расчётной по-грешности автоматического управления, иначе бы мы с ним неминуемо столкнулись, когда он материализовался прямо перед нами.
— Почему Ваш пилот на меня так смотрит?.. Он думает, что это я?.. Но как?… Почему я? Вы считаете меня шпионом? — обидчиво насто-рожилась мисс Гоппс.
— Нет, — криво усмехнулся Стенк, — не шпионом, а кровожадной шпионкой… Где ты прячешь свой бластер?
— Да как Вы смеете!.. Я… Я, — женщина попыталась встать, забыв о предохранительных ремнях, но лишь беспомощно затрепыхалась в кресле, ничего не соображая от волнения. — Я готова пройти зонди-рование!.. Но вы… вы — мерзавцы…
— Очень хорошо, — по виду Стенка легко было догадаться, что именно этого он и добивался. — Идите в кают-компанию. Насколько я помню, Сказочник ещё не отнёс оттуда чудесный прибор?.. А мы пока по-копаемся в схеме своего компьютера, который вполне можно ис-пользовать как радиопередатчик, через центральный компьютер соединённый с внешней антенной. Сказочник, проследи, чтобы по-ка мы с Андреем не пришли, она ни к чему не прикасалась. Конец связи…
— Подождите, — спохватился психолог. — А капитан? Он одобрил ваши действия?.. Где он?.. Я не вижу его в рубке!
— Ему немного не повезло. Он порезал себе руку и сейчас — в медотсеке вместе с Пьером. Келвину в данный момент — не до шпионов, — экран погас.
В каюте воцарилось молчание, прерванное Гоппс:
— И зачем я согласилась на этот полёт? — её глаза наполнились слезами. — Боже мой!.. Как мне жилось спокойно ещё день назад!..
— Кстати, — впадая во всеобщий психоз шпиономании, подозрительно спросил Сказочник, — как получилось, что Вы, заканчивая Гар-вардский университет, и вдруг — официантка бара «Последняя пристань»?
— Я… А какое Вам до этого дело? — вспыхнула от возмущения Гоппс, но сразу взяла себя в руки. — Впрочем, Вы ведь всё равно уз-наете после зондирования. Я… влюбилась! — щёки женщины вновь порозовели. — Да, я влюбилась! Что Вы на меня уставились?.. Удив-лены? Жалеете? Вы угадали. Мне было всего двадцать два… А ему… Впрочем, дело, сами понимаете, не в возрасте. Он был начальником лаборатории… Я его боготворила, хотя и его самого нельзя было назвать красавцем… А он, естественно… Нет. Он был кор-ректен… И тогда я возненавидела весь мир, саму себя… Мне захотелось бежать, бежать прочь ото всех… и от него. Я стремилась затеряться на окраине Вселенной, среди других уродов, му-тантов, инопланетян…Так я очутилась на Утином Носе… Мне было всё равно — куда, лишь бы подальше. Но эта планета оказа-лась столь далека от центров цивилизации, что на ней даже не нашлось работы микробиологу… Довольно банальная история, не правда ли?
— А почему Вы не обратились в Контроль? Там нужны специалисты вашего профиля… Или — на местную экологическую станцию? — О Контроле я как-то не подумала, — пожала плечами Гоппс. — Ту-да — много желающих и, обычно, в Контроль обращаются с прось-бой о приёме на работу после того, как оттуда последует приглашение… И потом — я устала. Постоянно — подозрения на симптомы мутантства, бесконечные тщательные генетические проверки на нормальность… Меня, я думаю, спасло от занесения в списки граждан, ограниченных в правах, то, что ни я, ни мои предки по прямой линии вплоть до девятого колена ни разу не побывали в космосе… Редкость, да?.. Поэтому-то мое уродство специалистами нехотя было признано за естественное, по-моему, даже не насле-дуемое.
Впрочем, они меня так никогда и не оставляли до конца в покое… А на местной экологической станции свободные вакансии отсутствовали… Кажется, недавно на Утиный Нос была послана большая группа Карантина… Ну, Вы знаете.
— Да. Пограничников. Тех, кто временно отстранен от космических поле-тов по подозрению начала у них мутаций… Профессиональная бо-лезнь космонавтов.
— На Утином Носе не хватало врачей, психологов, а микробиологов ока-залось предостаточно и среди карантинных.
— Логично, — Гоппс и Сказочник оглянулись. В дверях стоял Стенк, по-махивая своей узорчатой, переливающейся немыслимыми цветами, палочкой-выручалочкой, — Андрей. Посмотри компьютер, а мы пока послушаем мисс Гоппс.