— Чтобы увидеть будущее, надо встать на пути главной оптичес-кой оси кристалла, — посоветовал Пьер, — и увеличить давление.
— Ну-ка, — Стир, щёлкнув боевой клешнёй, отшвырнул не успевшего увернуться ЭХа и проскрежетал:
— Давай, мягкотелый, добавляй давление…
— Мы его не обманули, — удовлетворённо заметил, разгибаясь, Сказоч-ник. — Именно в кристалле корнукрак увидел своё, пусть короткое, но будущее. Ждать других гостей мы не будем.
Впрочем, в планы ЭХ-16 не входило ждать и землян. Освободив две передних ноги он галопом помчался к Координатору. Люди, на мгновение оторопев, побежали за ним. Лишь Пьер чуть-чуть задержался, упаковывая чудо-камень в заплечный мешок.
Вэр вновь приблизился к РИ-10:
— Отдай мне мягкотелого. Он тебе — ни к чему, а мне он сгодится для ритуальной пытки.
— Возьми… Мы уже сканировали его внешний облик.
Пауковидный компьютерианец соскользнул со шлема землянина и побежал к одному из туннелей.
Вэр приказал двум солдатам отнести Стенка к месту дислокации своего отряда — у противоположной от пульта стены в углу, но сам не торопился уходить.
— Каково состояние Координатора? — заботливо спросил он.
— Есть некоторые отклонения от нормального функционирования. К сожалению, видимо, придется временно ограничить его дееспособность…
— Я Вас понимаю, — важно кивнул головой Вэр. — Командование корпу-сом безопасности должно находиться в надёжных клешнях…
РИ-10 опять надолго уставился на Вэра своими тусклыми фото-элементами.
— Ну погоди, старое электронное барахло, — вновь внутренне начал закипать кэпзен. — Недолго тебе осталось глазеть на меня.
— Если бы только дело сводилось к командованию корпусом без-опасности, — наконец снизошёл до ответа РИ-10.
— Ты ещё не знаешь, как это важно — командовать корпусом безопас-ности, а главное — иметь его, — злорадно подумал Вэр, отступая на-зад. Бойцы, грозные бойцы у РИ-10 были, причём — много. А вот те-лохранители, аналитики, диверсионные группы отсутствовали. Корнукрак давно заприметил эту слабость компьютерианцев.
Подойдя к мягкотелому, Вэр не спеша начал говорить:
— Твоё время пыток уже не за морями, но ещё не настало. Знаешь ли ты, что мы делаем мягкотелыми?
— Имею представление, — сквозь зубы процедил Стенк.
— Твоё представление — всего-навсего розовая иллюзия, далекая от настоящего понимания того, что тебе предстоит прочувствовать… Дорс, — обратился Вэр к любимчику отряда. — Повесели нас немного.
Стенк не стал разубеждать Вэра. Да. Его не пытали. Но он ви-дел пытку корнукраками истинного ошанина — своего названного отца. Лишь от одного этого Стенк едва не сошёл с ума…
Методичные, по настоящему подготовленные пытки, доставлявшие столь большое удовольствие корнукракам, не оставляли никаких шансов мученикам ни на умолчание, ни на спасение. Впрочем, был выход: кричать во всё горло, свято уверовав в ложь. Только ложь должна быть заготовлена заранее…
Палач-испытуемый второй ступени — деловито проверил ритуальные, надежные цепи, которыми вместо металлической сети опутали человека. Фасеточные глаза Дорса пришли в едва уловимое дви-жение, сразу приковавшее к себе внимание Стенка. Ошанин напрягся в ожидании пытки, но ничего не происходило минуту, две… И вдруг многочисленные отражения Стенка в различных фасетках заколе-бались, приобретая индивидуальную жизнь, закружились… Созна-ние пилота, потеряв привычные ориентиры, провалилось в эпи-центр многочисленных зловещих водоворотов и утонуло в пучи-не боли. Детские страхи, воспоминания, чувства, ещё не ожесточившиеся, не прикрытые панцирем житейского опыта, поднялись из глу-бин памяти к самым кончикам нервов, терзая Стенка субъективной реальностью…
Вот на него, больного, с высокой температурой, наваливаются те-нями липкие, кошмарные сновидения, сдавливая воспалённое, пересохшее горло. Нет сил встать и бежать… Проснувшись, в горячем полубреду мальчик напрасно зовёт из темноты мать… Его голос пугающе одиноко гуляет по пустой квартире…
А вот — мать, из-за спины которой Стенк со страхом наблюдает за жуткими, во плоти, корнукраками, ползущими на него с настав-ленными бластерами.
— Пригнись, — шепчет мать, зная повадку солдат корнукраков расчле-нять лучами людей в районе живота, и настойчиво пригибает голову Стенка к земле…
Вокруг — фонтаны крови, падающие части человеческих тел, пада-ющая мать… И вновь — одиночество, ужас, беспомощность и боль… нестерпимая боль потери…
Холод, голод, визжащие, обезумевшие крысы… Безнадёжная битва с ними… Впивающиеся в трепещущую от страха и отвращения плоть острые зубы…
Корабль истинных ошан… И другая планета мрака… Другие кошмары, ускользающие от лучей прожекторов и несущие смерть… Новые потери близких, добрых существ и новое бесконечное оди-ночество на пустующем корабле среди трупов…
Пальцы Стенка непроизвольно сжались в кулак, прижав палочку-выручалочку одним концом к ладони. Сквозь сплошную завесу боли прорвалась искра сознания… Её зажгло тёплое покалывание в ру-ке, а раздул страшный вой человека:
— Меня, — и Стенк захохотал безудержно, злобно, прямо в морду ино-планетной твари. — Вздумали напугать меня воспоминаниями? Жал-кие отребья, — он рванулся, но цепи удержали его на месте. Тогда пилот махнул головой, изо всех сил стукнув ею шлем палача. Глаза Дорса инстинктивно прыгнули вглубь глазниц и Стенк окончатель-но пришёл в себя:
— Скоты! Твари ползучие! Мне бы только добраться до вас…
Кэпзен уважал сильного противника. В другое время он бы обставил пытку этого мягкотелого согласно полному ритуалу. Но сейчас мягкотелый был очень нужен Вэру:
— Заткнись, панцирный перевертыш, и слушай меня внимательно… Сейчас тебе будет больно, гораздо больнее, чем в предыдущий раз… Дорс! Игловой пистолет!
Стенк почувствовал сильный укол в плечо. Пробитый скафандр тут же вновь загерметизировался.
— А в будущем тебе будет ещё больнее… У тебя — единственная возможность уцелеть. Видишь машину? Она — твоя. Садись на неё и уезжай… Спасайся, беги от нас! Спасайся, беги от нас!
Боль, действительно, заволокла сознание Стенка. Его обступи-ла стена бушевавшего вокруг огня… С него живьём сдирали шкуру, выжигали нутро… Инстинкт победил… Пилот рванулся из цепей и… обрёл свободу… Ярость переполняла человека:
— Тупые корнукраки! Вам не дано понять, что боль утоляется сла-достной местью!
Стенк в одно мгновение оказался на непонятной машине. Ка-ким-то чутьём технаря ему удалось сдвинуть ее с места, и он всем телом налёг на рычаг поворота… Но машина шла по прямой. Стенк дёрнул рычаг в другую сторону, потом — обратно… Машина, набирая скорость, по-прежнему, катила прямо… прямо к энергети-ческому экрану, удерживающему на месте АУ-5.
— РИ-10! Пленник вырвался от нас! Уничтожьте его! Он невменяем, — звучало в наушниках Стенка.
Закружились, засверкали лучи бластеров… Стенк спрыгнул с машины и побежал, петляя, падая, окатываясь в сторону и вновь поднимаясь.
Эфирный рёв освобождённого АУ-5 оглушил измотанного до предела Стенка. Воспользовавшись заминкой, которую вызвала атака мятежного исина на окружающих его охранников, ошанин скрылся в тени бокового туннеля…
Тем временем Вэр вызывал по спецканалу десант из космоса.
Глава 7. Служба генетического контроля
В который раз Василий Конин воспалёнными от бессонницы гла-зами пытливо взглянул на хронометр!
— Что они так долго делают на Компьютере? — в который раз капи-тан «Молнии» сотряс воздух риторическим вопросом!
В который раз он тяжело оперся о край пульта управления, опустив в ладони задумчиво голову.
Розу Блюм, на удивление, подобное однообразие не раздра-жало, ибо от этой сцены веяло не жалостливой беспомощностью, а мающейся в неведении силой. Майор вновь почувствовала к капи-тану прилив симпатии и восхищения. На её взгляд, Кониным нельзя было не восхищаться: обладая силой медведя, на вид — грузный, в действительности, в движениях — лёгкий до грациозности — он являлся одним из лучших представителей человеческого генофонда. Самые сложные задачи СГК Конин решал безукоризненно. Квадрат-ный подбородок немного портил его лицо, но в сочетании со стальными глазами подбородок подчёркивал твёрдость характера капи-тана.