Правда, на вкус Блюм, Конину не хватало здоровой доли жесто-кости — единственно в этом он проигрывал в ее глазах Крэйтону — незаменимому в непопулярных, но неизбежных акциях СГК человеку и её заместителю. Разумную жестокость Блюм воспринима-ла как естественную сторону человеческой жизни. Майор ненавидела всех слюнтявых интеллектуалов, беспрерывно спорящих на своих конференциях, в своих безопасных, уютных до слащавости кабинетах о благе человечества, тогда как необходимо было действовать, да-бы возлюбленное ими человечество не исчезло с арены Вселенной. Главное же действие — отделять зёрна от плевел — просто, невозможно без жестокости.
— Этих бы интеллектуалов определить в санитарную службу, — со злос-тью подумала Блюм. — Как, в большинстве своем, невинным людям, счи-тающим себя, довольно часто, героями, благодетелями человечества, объяснять без ожесточения, что они уже — не люди? Как будущей ма-тери без ожесточения объявлять, что она не имеет права на своего долгожданного ребёнка? Как без жестокости убивать закоренелых бунтовщиков — мутантов?.. Средневековый кинжал милосердия всё рав-но остаётся кинжалом, как его ни назови…
— Попробуем догадаться сами, Вася, что происходит с ошанами на Компьютере? — предложила Блюм.
Конин иронично взглянул на командира спецкоманды. Не смотря на её внешнюю привлекательность, он редко воспринимал Блюм, как женщину. И — не мудрено. Абсолютно спокойная, уравновешенная, рас-чётливая даже в мелочах — она больше напоминала ходячую статую в чёрном, зловещем мундире, андроида, чем живого человека.
— Попробуй, Роза, а я послушаю.
— Последнее сообщение от нашего агента мы получили шесть часов назад. Агент доложил о дозаправке «Ворона», погрузке на корабль контейнеров с неизвестным содержимым, и появлении чокну-того компьютерианца, который бластером выжег все внутренности звездолёта. Надо полагать, что этот компьютерианец — тер-рорист.
Захватив корабль с людьми, он выдвинул перед Координатором какие-то требования…
— Не сходится, Роза. Если компьютерианец — местный террорист, то для чего ему лететь на Компьютер? — Чтобы облегчить собственную поимку? Почему Координатор открыл по «Ворону» огонь? — Испугал-ся диверсии больше, чем дипломатического скандала?
— Хорошо… Тогда предположим, что это — инсценировка для нас с целью демонстрации непричастности Координатора к похищению земного звездолёта с людьми. Тогда — предполагаемая контрабанда в трюмах «Ворона» не сможет быть приписана официальным властям.
— Опять неувязочка. Предполагаемый террорист — контрабандист, по ло-гике должен бежать от Компьютера, а не лететь на планету. Кроме того, у Координатора нет приборов, способных обнаружить наше при-сутствие. Нас от него скрывают защитные экраны новейшей модифи-кации!
— А в момент реверсии из эфира?
— Схлопывание эфира от нашего корабля легко можно было принять за вторичную волну от «Ворона»!
— Но на «Вороне»' нас могли засечь?
Конин усмехнулся:
— Здесь я немного ошибся. На «Вороне» не только могли засечь нас — они почувствовали физически наше присутствие. Их должно было изрядно тряхнуть.
— Вот видишь, Вася, — торжествующе заключила Блюм. — Кто-то из людей проговорился компьютерианцам о нашем корабле, и они тут же решили застраховать себя от неприятностей: груз не государст-венный, а наш-де злоумышленники сбросили на планету.
Конин надолго задумался. Потом возразил:
— Но ракетная атака, по всей видимости, была настоящей… И на планете — не всё понятно. Вспышки бластеров свидетельствовали о серьёзном бое вокруг приземлившегося звездолёта ошан.
— Но ведь для нас, Вася, нужно очень постараться, чтобы все выгля-дело натурально!.. А, может быть, Координатор по ходу действия задуманной им пьесы решил заодно и захватить «Ворона»? Зем-ной корабль для компьютерианцев сам по себе представляет трофей огромной важности: космические технологии, новейшая информация о населённых планетах и путях к ним… Да мало ли? Координатор рвётся в космос. Упустить такой шанс для него было бы глупостью, А мы свой шанс, кажется, упустили… Если бы мы взяли всю команду «Ворона» на Утином Носе! — сожалея, вздохнула Блюм. — Повозились бы с компьютером, вскрыли бы его… Довольно часто удаётся взломать защиту без автоматического стирания пати… В крайнем случае — принудительное мозгосканирование экипажа.
— А вдруг они ничего не знают?
— Не верю. Ян Косман, забирая половину команды, не мог не поделиться с друзьями своими бредовыми идеями. Он, наверняка, агитировал, аргументировал…
— Но это было до его полёта в запретный для частных звездолетов Мёртвый пояс. Таким образом, если мы выпотрошим мозги этих ошан, то, в лучшем случае, узнаем лишь начальные коорди-наты авантюрной экспедиции, Роза.
— Мы перехватили сообщение Яна Космана экипажу «Ворона». Для нас оно — бессмысленно, но для Драма… Скажи правду, Вася: ты хочешь спасти своего друга?
Широкое добродушное лицо капитана перекосила гримаса за-старелой душевной боли:
— Сколько тебе раз повторять — он мне не друг… Я знал его всего три месяца… А в конце знакомства понял, что не знал его совершенно! Просто я тебе хотел напомнить, что полёт Яна Космана и компании в Мёртвом поясе продолжался субъективный год. Учитывая технические характеристики «Лебедя» — корабля Космана — эта экспедиция могла посетить семь платарных систем. Чистого хода «Лебедя» хватило бы на триста-четыреста светолет. Где гарантия, что нам удастся вычислить его маршрут?
А у Келвина Драма — доскональное знание мышления друга плюс интуиция, которую не снимет, никакое мозгосканирование… Мозгосканирование, вообще, годится только для того, чтобы про-верить уже известную или предполагаемую информацию!.. И ещё, если ты помнишь, то в Мертвый пояс полетело тринадцать че-ловек на современном, пусть, и торговом звездолёте. Вернулось же трое. Из, этих троих, по твоим словам, один умер от странно-го скоротечного рака, другой, кстати, тоже инфицированный, со-шёл с ума на Гекате и выбросился из окна седьмого этажа. Остался третий — Ян Косман. Но и он исчез в бескрайних джунглях планеты мутантов.
Теперь скажи — много ли найдётся смельчаков из СГК, кото-рые согласились бы пойти по следам этой экспедиции, практи-чески, вслепую, не имея в качестве подопытного материала «Ворона»?
Глаза Блюм сузились до маленьких щёлочек:
— Я пойду… То, о чём рассказывал сумасшедший Поуп, который, кстати, не выбросился из окна, а был убит лично мной, представ-ляет угрозу для всего человечества…
Конин молча проглотил показной фанатизм Блюм и спросил о главном:
— Угрозу для человечества? Ты — об античеловеке?
Роза презрительно фыркнула:
— Античеловек — не более, чем миф. Я говорю о флогенезе — новом ви-де рака, распространяющимся также легко, как космическая лихо-радка. Я сама видела тело поражённого раком Саливана — сплошной распад и отторжение тканей… организм, ведущий тотальное унич-тожение самого себя: гниющие, отваливающиеся куски мяса, повсе-местный тромбоз и кровоизлияния. Болеанализатор зашкаливало. Никакие наркотики не помогали. Даже невозможно было без опас-ности для жизни ввести несчастного в состояние наркоза…
Блюм замолчала, вспоминая, потом улыбнулась:
— Наверное, оно и к лучшему. Я от Саливана узнала больше, чем от Поупа. Стоило только ему пообещать роузслип из Альсании, и он говорил, не останавливаясь, два часа… Бедняга, не знал, что мы ему вводили этот наркотик еще за неделю до его откровений. Причём — безрезультатно.
Конин с ужасом посмотрел на Блюм:
— Боже! И это чудовище хотело, чтобы я с ней переспал! — мелькнула, поразившая его не хуже молнии, мысль. Но вслух он ровным голосом задал следующий вопрос:
— Что же рассказал перед смертью Саливан?
— А-а, — пренебрежительно махнула рукой Блюм. — Что может расска-зать дилетант, вышедший в первый раз в глубокий космос? К тому же — электронщик по профессии?.. — Всякую ерунду, не имеющую отно-шения к маршруту корабля. Единственное, действительно, ценное, что удалось извлечь из его сумбурного рассказа — некоторые подроб-ности высадок на планеты Мёртвого пояса, да зловещую повесть об эпидемии флогенеза, поразившей экипаж.