Или, может - я сошел с ума!
Я не могу выбраться из этого вязкого состояния. Мне бы тех таблеток с ЛСД! Но они кончились, те таблетки, что давал мне усмехающийся покойник, блестя глазами. Прежде, чем его засадили в "дурку". А потом, он - умер. Гад - унес с собой тайну пилюль из секретных лабораторий КГБ! А ведь, хотели давать их - всем!
А эти странные сайты, где ты "залогинился"? Странные письма и "рецы". Вроде, знакомые "ники", но их авторы как-то странно себя ведут! Они - никак не проявляют себя на других сайтах. Эти ухмылочки: "добро, мол, пожаловать, и - счастливого пробуждения"! Нельзя писать в незнакомую даль непродуманные "рецы". Да и всякие - "рецы"! Смутные и неясные, как сон.
Да, и - сама действительность вокруг тебя! Вдруг - появляются люди, с которыми ты разорвал всякие отношения годы назад. Люди, ушедшие, казалось, из твоей жизни. Гадкие люди! Начинают встречаться тебе один за другим, чуть ли не на каждом шагу! И здороваются с тобой, словно между вами не было ничего плохого. Не нравится мне тогда реальность. В которой, я - живу. Тот мир, который создает видимость перемен, но в котором ничего не изменяется! Не нравятся нереализованные мои возможности. Хочется, дать сапогом по морде! Да, и сами возможности других событий - не нравятся! И все это сон, или - не сон!?
Или странные звонки из иного мира, что-то значат? Или звонившие - что-то знают? Чего я - не знаю! И не хочу узнать! Нет, не хочу - знать!
Реальность не может распадаться, дробиться, как в зеркалах, на миры. Где ты видишь себя - иначе! В другом ракурсе. Я не хочу, чтобы мои поступки были невнятными и неоднозначными. И чтобы все было - неясно, как ночь. Как сумерки сознания!
Мне не нравится плыть вслед за ночными снами. Порой, в них проживаешь настолько длинную жизнь, что становится не по себе. Как уместились все в пятнадцать минут этого странного сна? Неужели, бодрствующее сознание должно было пережить все эти кошмары иной действительности. Зачем? Кто нам их навевает во сне. Или - не во сне? Или я - бабочка, которой приснилось, что она - Чжуан-цзы?
Где сознание, не обессиленное потерями и отчаянием! Возрастом и безумием. Где, тот разум Марка Аврелия, что делал его мужественным, до конца выполнившего предписания - демона Сократа? И старых эллинских киников. Сократ выпустил своего "демона" в культуру Европы. Ренессанс назвал его - истинным Человеком. Но вот культура "демона" исчерпала себя. Теперь надо отстраненно встать над Человеком. Над демоном, с его волевыми причудами. Встать над ним, и посмотреть на все дела его.
А может, не демон внутри нас, а - ангел на плече. На котором? На левом, подсчитывающий - ваши неудачи, или на правом - сразу отправляющим Всевышнему добрые сведения.
Этот бредовый иной мир вторгается беспрепятственно в жизнь теперь и - днем! Навязывая себя, как песок пустыни. Как - адепты в белых простынях и на верблюдах. Посланцы иного! Или просто это - мы, исчерпавшие свою культуру! До конца. И несущие теперь смерть в другой мир, уютный мир своего детства, где сказки "Тысяча и одна ночь" - только сказки. Мир, некогда стабильный и понятный.
Мы все еще примериваемся перед зеркалом, держимся за наши европейские котелки и кепи, перчатки перебираем под цвет глаз, и тросточку - по погоде! А должны уже давно носить чалму и тюбетейки.
Опять появились сны, в которых ядерная зима и люди с черной щетиной на слепых от фанатизма лицах, с ножами и кинжалами, кричащие "Смерть неверным" и "Аллах Акбар". Они материализовались из стихов Корана на улицах ваших городов. И вы видите их каждый день, со своими крикливыми и наглыми детьми, и нахальными женами, - они ходят среди вас, как победители, констатируя своим присутствием вашему миру Смерть. Из какого горячечного воспаленного сознания эти орды вылезли!
Они живут среди вас, как ваши новые господа. Нюхают свой "план" и предлагают вашей молодежи пакетики белого порошка с клеймом скрещенных сабель под полумесяцем их религии. В Казани уже требуют снять с крестов на церквах поверженный символ поражения, в прошлом их мира в борьбе с православием.
Забудь, что был Бог христиан, пришел Всевышний мусульман, с дующими "в уши" ангелами, привязанными к шее каждого правоверного, с безумными в ярости пророками, с иными снами, - словно передернул шулер карты, и вот вы упали на молитвенный коврик лицом на Мекку. Неужели Авадонна на стороне этих, "цыган пустыни". Они спасутся в последний день истины, а вас будут пожирать белые черви. Им "по-барабану" страсти Шекспира и Шиллера, сомнения Достоевского и Толстого. Они пришли из другого мира, где нет сомнений, где их Пророк запретил им всяческие сомнения. Им не нужна ни итальянская опера Европы, ни драматургия Чехова, им нужны только ваши дома, ваши доступные женщины, и власть над вами, в чужой, скоро для вас - стране. Нужно - ваше жизненное пространство.
Последний поэт эпохи Ренессанса
...Смотри, они возвращаются, один за другим...
Снег будто замешкается,
Забормочет на ветру
И полуобернется назад;
...То были "Окрыленные Священным Ужасом",
Неприкосновенные.
Боги крылатых сандалий!
И с ними - серебряные гончие
Вдыхают воздушный след!
Ату! Ату!
Они были горазды терзать,
Они славились тонким нюхом,
Они были душами крови.
Медленны идущие на сворах,
Бледны держащие своры!
(Эзра Паунд. Возвращение)
Сын академика-историка из Ленинграда, Андрей Радонежский уехал в Сибирь, чтобы учиться в Академгородке. Средой его общения стали жившие в двухэтажных коттеджах среди сосен академические дети, в воспитание которых входили - Клуб фехтования "Д,Артаньян" и изучение французского языка.
В Андрее была странность - его облик словно не соответствовал его личности. Нельзя было основы физиогномики применить к его характеру, черты его лица были непроницаемы, словно характер им был создан самостоятельно.
Его эстетические воззрения на мир были оригинальны, отличались той правдой, что заставляла вздрагивать от восхищения собеседников. Это побуждало к творчеству, делало идеальное тождественным мирозданию, будило желание познать связь между красотой и истиной. В Андрее жил выпестованный стиль эстета, проявляясь во всем, что его окружало: в том, как он пил чай, угощая гостя моченой брусникой, собранной своими руками; как он курил, задумчиво молчал, провожая взглядом кольца табачного дыма, аккуратно стряхивал сизый пепел, а, докурив сигарету, небрежно выбрасывал ее в сторону камина; как он брал в руки старинные книги из библиотек приятелей, рассматривая выходные данные, словно принюхиваясь к истории издания.
Природа в его словах обладала одухотворенностью и способностью к катарсису, носила характер исключительно эстетический. Любое чувство он стремился облечь в форму искусства, говорил, что - не выполнить и не найти идеальную суть, - значит обречь себя на ограничение и несовершенство.
В Андрее не было осторожности приземленного человека, с его прагматичными порывами души, требующей для всего причины и результата усилий. Эстетический взгляд его на мир, порой скептический и парадоксальный, был естественным свойством его этики. Ему не надо было лицемерить и обсуждать, чтобы показать свое мнение, он по рождению был аристократом, не заботящимся о бренности и тщете усилий в этой юдоли печали. В общении с друзьями не было морального долженствования.
В его мировоззрении тогда не было нигилизма и отрицания, в споры он не вступал - не было смысла в фехтовании словами. Точное определение сути вещей заставляло собеседников внимательно относиться к своим собственным воззрениям. Он говорил: "Живем не так, как этого требует разум, а так, как живут другие. А когда попадают они во всеобщую давку, то гибнут все вместе, становясь жертвами чужих примеров! Истина не может принадлежать большинству". Иногда его заносило в разговоре с незнакомцами, тогда позднее он сокрушался: "Когда я вспоминаю все свои прошедшие речи, я завидую немым. Прилагая усилия выделиться или прославиться талантом перед ничтожествами, чувствуешь себя опустошенным, выставляешь себя под удары невежества, зависти и предательства".