— А также лицемерит, водит за нос и вешает лапшу на уши... — подсказала я.
— Спасибо, суфлер. Она же считает, что она одна умная, а все дураки, она всех обведет вокруг пальца, разведет, как лохов. И ты для нее лох, которого, она уверена, одурачить, околпачить — проще пареной репы. Обманула дурака на четыре кулака! — вдруг закричал он, пританцовывая. — Извини, у меня на такую хитрозадую просто стоять перестает. Потому, что противно. Опротивела. Хоть кричи, хоть плачь! Не стоит, и всё тут. Что с ней делать? А ничего не делать. Бросать надо... Встречаешь следующую... Э, нет! Стоп! Не хо-чу! Лучше не любить, не влюбляться. Иначе ждет тебя, парень, жестокое разочарование. Слишком больно будет, когда заглянешь...
— Может, лучше не заглядывать?
— Это невозможно. Рано или поздно не удержишься. Хочется же знать, с кем ты рядышком идешь по жизни. А там... такого начитаешься, что ой-ой-ой... Может, ты и исключение... Может, ты и не лукавишь... Хотя сомневаюсь... Все равно — извини, что я с тобой так... прости подлеца... Не надо было мне все это говорить...
Он совершил некое движение — ноги слегка переставил, одно плечо уже пошло вперед-вбок — как обычно, когда собираются повернуться и уйти.
— А знаешь, я тебя понимаю, — сказала я.
Плечо удивленно вернулось на место, ноги переставились назад, он с шумом выдохнул воздух через губы, вытянутые трубочкой:
— Фуф-ф... Поскольку без вас... вас... — без женщин! — не обойдешься... Ладно... А что же тогда остается? Удовлетворение основного инстинкта? Ладненько. Получите и распишитесь.
Он вновь намерился было идти в ванную, но я его остановила: подошла поближе и сказала:
— И в результате о тебе пошла слава: Званцев-Дон Жуан — очередную соблазнил и бросил?
— Ага, Казанову нашли, — кивнул он, шмыгнув носом, совсем как маленький обиженный мальчик. — Словечко-то какое придумали: «со-блаз-нил». Скорее надо бы сказать «она сама напросилась», и не «бросил», а надо бы говорить «бежал» от нее. От очередной фальшивой сучки: думает одно, говорит другое, делает третье.
— Неужели не бывает искренних, правдивых женщин?
— Бывает. Но я не встречал. Лгут, очень много лгут бабоньки. Кому, как не мне знать. Если она не девственница, то спешит обязательно сообщить, что ты У нее второй. Через некоторое время это начинает надоедать. Ну, не могу же я, блин, у всех и у каждой быть вторым! У кого-то же я должен быть третьим! или восьмым...
— Может, они боялись, что ты о них плохо подумаешь, сочтешь распущенными. Потому и врали.
— Благими намерениями вымощена дорога в ад. Это понятно, что лгут, чтобы казаться лучше. А мне какая разница, почему, по какой причине меня обманывают?! Оправдание для вранья всегда можно найти. Но так или иначе, а ложь есть ложь. Строить душевные отношения на лжи? Душевные не получатся. Только-с шютские-с отношения-с.
— Тем не менее ты женился.
— Женился. На дуре набитой. Да-да. Потому, что она просто не умеет лгать. Это слишком сложно для ее умишка. Я в мысли жены последние годы и не заглядываю, а зачем: что на уме, то и на языке. Мне с ней хотя бы спокойно...
— Мне всегда казалось, что телепатия — это здорово, это подарок небес...
— Это проклятие. Это означает — мир без любви. Любви не будет. Лишь попытки любви. Поползновения любви. Потуги любви. Это кара Господня, а не Божий дар. Многие знания — многие печали. Лучше не уметь читать чужие мысли, Лена. Счастливее будешь. Любить и читать мысли — две вещи несовместимые. Или нужно быть матерью Терезой...Ты мне нравишься уже хотя бы потому, что я не могу заглянуть в твою головушку, похоже, светлую, я не вижу твоих мыслей, не знаю, обманываешь ли ты... — он махнул рукой.
Я не удержалась и нежно, едва касаясь, погладила его ладонью по щеке. После этого он ушел купаться.
Предварительно он отмочил еще один полупируэт, чуть не упав. Пробормотал: «Я, кажется, догадываюсь, кто ты...» И скрылся за дверью ванной.
Я сняла халат его жены, аккуратно уложила на кровать. Подумав, скрестила рукава у халата на груди, отчего хлопчатобумажное изделие приобрело и задумчиво-выжидательный, и иронично-независимый вид. Текстильные раздумья, например, о том, кому только не приходилось служить в этой квартире.
Надела свои джинсы, рубашку с аппликациями; перебросила ремешок сумочки через плечо и направилась к выходу.