— До русла ещё добежать надо. Нас сомнут и пройдутся копытами по головам, — голос Мавродаки тем не менее стал спокойнее.
— Если просто побежим, точно порубят. Я со своими штурмовиками побегу навстречу, обозначу сектор обстрела пулемётчикам двумя бутылками с зажигательной смесью. Им останется только выставить прицел и отсечь конницу. А там и основные силы подойдут.
— Это самоубийство, ефрейтор!
— Иначе все тут ляжем, а мы постараемся выкрутиться и время для вас выгадать. Вы, главное, огонь открывайте только после второй огненной вспышки. Ну?! Решайте!
— Давай, Пронькин! Храни вас Господь! Сладится. Всех твоих к Георгиям представлю, — хлопнул меня по плечу Мавродаки, — взво-о-д! Назад бегом марш! Занять позиции у русла высохшего ручья! Командиры пулемётных команд, ко мне! Бего-о-ом, сучьи дети!!!
— Отделение, ко мне! — не обращая на команды и суету взвода в предрассветных сумерках, рявкнул я так, что перекрыл грохот очередного взрыва. Судя по тусклому блеску касок вокруг меня, команды и не требовалось. Раз, два…восемь. Все здесь. Никто со взводом не отступил. А ведь могли же.
— Так, слушаем меня внимательно. Разбираемся в цепь, дистанция десять метров, тьфу ты, десять саженей. Чтобы только-только видеть соседей. Изготовить все гранаты к бою. Как скомандую, первую бросаем все одновременно вперёд на максимальное расстояние. Остальные метаем по мере готовности. Как увидите первую вспышку огня слева и разгорится пламя — это сигнал готовности. Вторая вспышка и огонь справа — залечь, вжаться в землю всеми костями и молиться: ударят наши пулемётчики. Будем надеяться, что учили их хорошо. Не то вернусь и лично руки повыдёргиваю! Всё понятно?!
— Так точно, — нестройный хор голосов был мне ответом, — разобраться по команде!
Серая предутренняя мгла скрыла моих штурмовиков. Только бы небыстро развиднелось, не то на этой целине мы как прыщи на заднице. Если я не ошибся, то уже через минуту-другую конные будут здесь. И мои сюрпризы должны их остановить. О противоположном и думать не буду. Было бы верхом идиотизма закончить миссию в первом же бою.
— Юстас… — то ли прохрипел, то ли прошептал я.
И серый полумрак разорвали яркие краски. Молнией вспыхнули в голове строчки: «И внял я неба содроганье, и горний ангелов полёт, и гад морских подводный ход, и дольней лозы прозябанье…»
Неимоверным усилием подавив первый вал эндорфинового шторма, возвращая разуму поставленную задачу, я не удержался и, хохоча на бегу, проорал мерно приближающемуся навстречу стуку сотен копыт:
— Вот это прихо-о-од!!!
Я знал, что у меня всего несколько минут для выполнения задуманного, но в то же время понимал, благодаря возникшему состоянию, что успею. Я стал чувствовать время. Нет, это не было пресловутым тиканьем метронома или секундомера в мозгу. Лучше, гораздо лучше. Все мои анализаторы: зрительный, слуховой, тактильный и даже вкусовой с обонятельным работали в сверхрежиме. Я не просто двигался, ориентировался и планировал. Я знал, где буду находиться в следующую секунду, куда поставлю ногу, как стоит вынимать бутылку с зажигательной смесью, под каким углом метать, чтобы попасть в нужную точку, и чтобы она обязательно разбилась, а спичка не догорела к этому моменту. При этом я уже видел, где будет находиться каждый всадник, вырвавшейся вперёд из конной лавы чёрных гусар. Да, да, похоже, нам не повезло нарваться на своём фронте на одно из лучших кавалерийских подразделений кайзера.
Но ещё не ушедшая на покой ночь была порукой моей фортуне. Гусары шли лёгкой рысью, сдерживая коней и не срываясь в галоп, боясь в темноте переломать ноги и шеи. Не знаю, какой была их боевая задача, возможно, обойти стрелков слева и ударить во фланг. Да и не очень-то и задумывался над этим. В голове пульсировала лишь одна задача: эти крутые прусаки должны получить по зубам свинцовыми дубинками наших пулемётов. И желательно так, чтобы на ближайшие полчаса это отбило у них охоту преследовать взвод Мавродаки.
Учтя примерный левый край фронта конной лавы, я метнул первую бутылку. Задумка сработала без сучка и задоринки. Полыхнуло несильно, но вполне заметно в предрассветных сумерках. Учитывая тренировки, гореть должно не менее пяти минут. Мысли эти ещё пролетали в моей голове, а тело неслось к правой отметке, при этом я буквально физически ощущал, что секунды утекают сквозь пальцы, словно морской песок.
А вот и вторая отметка. Бросок — и глухой стук бутылки о почву. Твою ж дивизию! От случайностей не застрахован никто. В том числе и анавры. Вот так щёлкают по носу самоуверенных миротворцев.