Просветление коснулось разума Алоиса до такой степени, что он разделся и принял душ. Затем, облачённый в банную простыню, Демиург сграбастал бутылку с плескавшейся в нём доброй половиной янтарного нектара и снова завалился в постель.
Пока я встречал горничную, принёсшую мои вычищенные брюки, жилет, сюртук и сапоги, пока одаривал её чаевыми, получив в награду лучезарную улыбку, Алоис снова успел насосаться, теперь уже коньяку, и пребывал в объятиях Морфея.
Что ж, оно и к лучшему. Пьянство, конечно, зло, но два грамма морфия для организма Демиурга были бы худшей альтернативой.
Тем не менее я предупредил портье, что мой брат находится не в лучшей форме. То бишь, в запое. Поэтому его не следует беспокоить понапрасну. И уж тем более не выпускать без моего ведома из отеля. К своей просьбе я присовокупил пять рублей, не посчитав это лишним. Всё же, подобного рода услуги вряд ли входят в основной перечень гостиничных.
Портье невозмутимо принял мзду и пожелал пану доброго утра, насладиться весенней Варшавой и ни о чём не беспокоиться.
На упомянутое Ремесленником место я прибыл уже в четверть двенадцатого. В респектабельно буржуа, прогуливающемся в сквере Площади Варецкого Елисея Николаевича узнать было довольно трудно. Светло серый костюм тройка. Такого же цвета широкополая шляпа с мягкими полями, поблескивающие под весенними лучами солнца стёкла пенсне… Если бы не указанная Пашей деталь в виде собачки на коричневом кожаном поводке, то я ещё добрых полчаса гулял в поисках Странника по этой милой площади.
— Стесняюсь спросить, Елисей Николаевич, какой породы ваш пёс?!
— Гаврила!? — Странник резко обернулся на мой голос, — Гаврила! Вот те на, а мы-то не раньше мая тебя ждали. Я только недели две как гуляю в этом парке. Однако, и вид у вас…
— Что, укатали сивку крутые горки?
— Я думал, ваш прадед в этом периоде был значительно моложе, — развёл руками Странник.
— Он и был моложе. Это издержки взаимодействия нейротрона с организмом носителя, как объяснил Павел.
— Павел? — нахмурился Елисей Николаевич, — ах да! Его программа-инструктор! Так вы поэтому здесь? Неудача? Нужна эвакуация?
— Вы не так поняли, Елисей Николаевич. Я нашёл Демиурга.
Лицо Странник разгладилось, а глаза вспыхнули от радости.
— Да вы что? Не шутите?
— Да какие уж тут шутки? Вы же сами говорили, что Матрикул не ошибается, — я поддёрнул рукав сюртука: на коже ровным изумрудным светом горела одна из двух татуировок.
— Получилось, Гавр, получилось! Вы понимаете, что это первый удачный случай обнаружения…столько провалов…эх! А вы так спокойно об этом говорите. Постойте, но где он? Где Демиург?
— Здесь рядом, в четвёртом номере Швейцарского отеля.
— Он что, ранен? Умирает? Ну не тяните резину, Гавр, не надо темнить, если с ним что-то, то нужна немедленная эвакуация. Вы не понимаете…
— Успокойтесь, Елисей Николаевич. С ним всё в порядке. Он спит. Пьяный в стельку. Не далее как три четверти часа назад вылакал полбутылки Шустовского коньяка.
— Пьяный?
— Извините, другого способа, чтобы уговорить и тащить через половину Польши кайзеровского гефрайтера не придумалось. Хотя нет, был вариант подержать его на морфине. Да ещё иногда, когда уж совсем надоедало тащить это убожество, возникала мысль отрезать ему башку и поместить в лёд. И уже в таком виде привезти вам. Останавливало отсутствие нужного количества льда.
— Не смешная шутка, Гавр.
— Мне тоже было не смешно, но я же принёс к вам его буквально на руках.
— Смею напомнить, Гаврила Никитич, во всём этом деле у вас вполне определённый интерес. Не забывайте, — лицо Странника посуровело.
— С вами забудешь! — моё желание рассказать Страннику о появлении Смотрящего после подобной встречи отпало напрочь. Елисей Николаевич, знакомый мне по московской встрече двухмесячной давности, сейчас, когда цель была выполнена на 99 %, переставал нравиться всё больше и больше.
— Значит, начинаем эвакуацию. Подождите меня здесь. Не более пяти минут, я позвоню Искателю. И мы с вами пойдём в номер, дождёмся его там.
Странник покинул меня, перейдя улицу в сторону небольшого кафе с множеством столиков под тентами, стоящих прямо на тротуаре. Спустя несколько минут Елисей Николаевич вернулся, но уже без собаки.
— Идём, он будет через полчаса.
В номере всё было так же, как когда я его оставил. Лишь кислый запах перегара усилился до такой степени, что, похоже, его можно было нарезать ломтями.