Однажды, выстояв очередь, к ней пришла шестнадцатилетняя девушка Лида узнать что-нибудь о брате, не подававшем никаких вестей с начала войны. Потом её рассказ записали.
– Ты о брате пришла спросить? – обратилась к Лиде Матронушка. – Жив твой брат и вернётся. А тебя скоро ждёт дальняя и трудная дорога. Но ты ничего не бойся – воротишься живой и здоровой.
И в самом деле, Лида была мобилизована в 1943 году и в первый же день пребывания в действующей армии попала под сильную бомбёжку. Памятуя слова Матронушки, что с ней ничего не случится, она не поддалась общей панике, осмотрелась по сторонам и позвала своих товарищей в канаву, поросшую кустарником у дороги. Все, кто был с ней, остались живы и удивлялись храбрости совсем молоденькой девушки, которая не растерялась и сообразила, как самой спастись и других спасти.
Лида прошла весь ад войны, как заговорённая, и нередко показывала стойкость и рассудительность в трудном положении. В 1945 году встретилась с братом, который воевал, что называется, от звонка до звонка – таковых были считанные единицы: ведь служба солдата в действующей армии не ведёт к долголетию.
Если же записать истории всех спасённых и ныне спасаемых святой блаженной Матроной, то, наверное, и тысячам книг того не вместить.
УЧИТЕЛЬ И ПРОПОВЕДНИК
Матронушка по смирению своему никогда не учительствовала, не проповедовала, не допускала пустошных разговоров и женских посиделок, но каждого, кто приходил к ней за духовной помощью, как бы озаряла своей любовью и в каждом прозревала его судьбу, к каждому находила свои слова – ведь все мы разные. Всё окружающее её в мире сем и ином мире, телесными очами непрозреваемом, было для неё едино и неслиянно; в каждом она видела образ Божий, а если и осуждала кого-то из маловеров, то единственно ради вразумления, а не для наказания. Её слова были простыми, кроткими, порой простодушными, но проникали в сердце каждого, потому что предназначались только для него, только относительно его судьбы. Впрочем, для всех и каждого она повторяла одно:
– Если народ теряет веру в Бога, то его постигают бедствия. А если не кается, то гибнет и исчезает с лица земли. Сколько народов исчезло! Россия существовала и будет существовать, если будем хранить веру Православную. Другого пути нет. А если с нами Бог, то кто против нас?
И всё-таки она и учительствовала, и проповедовала, и спасала – не словами, конечно, а только примером собственной жизни: слепая, нищая и беспомощная калека сподобилась величия, откровений и радости, которых не знали все счастливчики и везунчики, живущие в одно время с нею, – здоровые, красивые, обеспеченные, уважаемые, увенчанные земной славой и властью. Она была и остаётся одним из столпов, на которых держится и народ наш, и наша история; племена, лишённые духа подвижничества и любви, – обречены; горе народу, у которого нет своих святых и героев.
А чтобы мы не повергались пред величием её любви и не устрашались собственной теплохладности, она из милосердия показывала нам свои человеческие слабости. Так и Спаситель наш во дни плоти Своей с сильным воплем и со слезами возносил в Гефсимании моления Отцу: “Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня...”
И её мнимые слабости, явленные ради любви, делали её еще ближе к нам и вызывали в ответ на её любовь слезы любви и благодарности.
Слов она не любила. Что слова? Ничто иное, как “чесание ушес”, а трогают и увлекают нас лишь дела и примеры.
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ
Последние дни земной жизни Матронушки прошли на Сходне, в Тушинском районе, где жили её родственники. Лишь пред близкой кончиной она, совсем ослабевшая, сократила приём желавших видеть её.
Говорят, что она непостижимым образом узнала о своей кончине за три дня и успела сделать все необходимые распоряжения, исповедалась и причастилась.
Рассказывают, что иерей Димитрий, явившийся для исповеди и причастия, был смущён волнением Матронушки в деле, по его понятиям, не заслуживающем внимания: как сложить руки. (Матронушка уже не могла сидеть.)