Фитч обратился к Мелласу: 'Скоро совсем стемнеет. Нам лучше провести совещание с командирами минут так через пять, чтоб хоть писать было можно'.
– Хорошо, Шкипер, – ответил Меллас и снова заколебался, остаться ли ему с Фишером или пойти с Фитчем. Он посмотрел на Фишера: 'Не унывай, Фишер', – сказал он. Фишер кивнул. Меллас отправился вслед за Фитчем.
***
Боком они заскользили на ботинках по грязи крутого склона и приехали к ротному командному пункту. КП был таким же убежищем, что и все прочие: две плащ-палатки, наброшенные на кабель связи, – но отличалось от остальных тем, что по нижнему его краю шёл земляной вал, чтобы не пропускать ветер и свет, а над ним в муссонном воздухе медленно колыхалась большая антенна радиостанции 'два-девять-два'.
Фитч причесался перед стальным бритвенным зеркальцем, вставленным в расщеп на обломке, оставшемся от разбитого дерева. Дождь припустил ещё сильней. Фитч сунул расчёску в задний карман и вполз в палатку, сразу за ним Хок. Мелласк колебался, не уверенный, был ли он приглашён.
– Господи, Меллас, – крикнул Хок, – разве тебе не хватает разума, чтобы уйти из-под проклятого дождя?
Меллас втиснулся в маленькое укрытие. Внутри оказались и два радиста: один для батальонной радиосети, другой для ротной. На провисший потолок палатки мерцающие тени отбрасывала свеча. Друг возле друга лежали три надувных резиновых матраса, накрытых подстёжками от плащ-палаток. По сторонам палатки разместились винтовки, фляги, боеприпасы и рюкзаки. У раций лежали журналы 'Севентин' и месячной давности 'Тайм', да ещё вестерн Луиса Ламура. Меллас не знал, куда деть свои грязные ботинки. Наконец он привалился спиной к рюкзаку и выставил ноги в проход.
Фитч представил радистов Мелласу, который тут же забыл их имена, и приказал одному из них вызвать взводных командиров на командирское совещание. Последовавший радиообмен между штабом роты и тремя взводами, начиная с приказания Фитча до полного завершения, занял менее двадцати секунд. Меллас, считавший, что радистам роты не мешало бы подтянуть дисциплину, был впечатлён.
Хок обратился к Фитчу: 'Разведка донесла, что Китаец опять мутит с братишками, у меня только что произошла маленькая стычка с ним на посадочной площадке. – Он посмотрел на Мелласа. – Не без некоей помощи'. Меллас уставился в грязь под ногами.
– А, дьявол, – сказал Фитч. – Что на сей раз?
– На сей раз лимиты на отпуск. Дерьмо собачье. – Хок повернулся к Мелласу. – Эй, Меллас, говорил ли тебе что-нибудь сержант Сиверс о том, что сержант Энджелл из роты 'чарли' меняется с Паркером двумя поездками в Тайбэй на одну в Бангкок?
В животе у Мелласа ёкнуло. Он смутно помнил, что Сиверс просил его передать Хоку что-то насчёт отпуска, но в тот момент это не имело значения, и он не хотел выглядеть глупо, прося пояснений.
– Нет, я не помню, чтобы он мне об этом говорил, – невозмутимо соврал он. Он не хотел ещё раз выглядеть глупцом, уже перед Хоком.
– Да? Ну, может быть, нам удастся к нему дозвониться на главной связи сегодня вечером.
– У вас в роте уже были расовые проблемы? – спросил Меллас, меняя тему разговора.
– Нет, не особенно, – ответил Хок. – Так, пара идиотов вечно скулит и всё баламутит. Здесь чёрные не могут скулить больше, чем белые. Все мы грёбаные ниггеры, насколько я могу судить.
– Кто такой этот Китаец?
– Наш местный Х.Рэп Браун, наш очень чёрный радикал, – сказал Фитч, улыбаясь, – иначе известный как младший капрал Роланд Спид. Но он не любит, когда его так величают. Кэссиди его ненавидит, но он хороший пулемётчик и ещё не давал повода к серьёзным проблемам. К тому же у нас есть и белые фанатики.
Радист, говоривший с батальоном, Релсник, мосмотрел на Фитча: 'Не могу удержаться, сэр. Вы не росли с ними бок о бок, как мы с Поллаком в Чикаго. Если б вы росли, вы бы их тоже ненавидели. Я к тому, что большинство чёрных здесь – приличные парни. Некоторые мне даже нравятся. Но это отдельные личности. А как расу, я их ненавижу'.
Фитч пожал плечами и посмотрел на Мелласа: 'Не отбить тебе места для логики'.
Оба радиста вновь уткнулись в журналы.
Внизу, на линии окопов, рядовой первого класса Тирелл Бройер, который прибыл на том же вертолёте, что и Меллас с Гудвином, швырнул складную лопатку в свою ячейку и показал ей средний палец. Руки и пальцы, непривычные к джунглям, были исцарапаны натянутой колючей проволокой, покрыты волдырями от рубки мачете и искромсаны инфицированными порезами от острых лесных трав. Он только что вернулся от колючей проволоки, уложенной ниже линии окопов, чтобы обнаружить, что его собственная ячейка наполовину завалена небольшим оползнем.